Пари с будущим
Шрифт:
— Твои вещи будут распакованы и распределены сразу после доставки, — пообещала Сорбонна.
— Хорошо.
Я надел на себя все, кроме шлема и манипуляторов.
— Это обязательно, Агни, — со вздохом возразила змея и, невзирая на мое бурчание, помогла надеть на спину и присоединить к сенсорнику искусственные руки; они оказались тяжелее, чем я думал, и управлять ими вот так сразу было непросто. — И еще оружие, если придется выпутываться из зарослей. Кстати, на станции произрастают не только кактусы. Есть здесь и очень запутанный кустарник. Мачете и ножницы будут не лишними.
— Я буду выглядеть, как Аури!
— Поверь мне, это не самое плохое сходство! — с мудрым видом ответствовала змея, делая вид, будто оглядывает меня с ног до головы. То есть, она и в самом деле оглядывала, но глаз у нее не было, равно как и морды. Поэтому на меня уставился муляж, плотоядно при этом улыбаясь змеиной пастью и время от времени выкидывая наружу тонкий, в один ряд шариков, блестящий язычок.
— Нормально все надел? — я повернулся перед нею вокруг своей оси.
— Ты божественно неотразим!
Я поперхнулся. На этот раз Сорбонна все-таки добралась до меня и постучала кончиком хвоста между креплением манипуляторов, четко мне по хребту. Не очень приятные ощущения, когда тебя лупит по спине сотня-другая мелких магнитов. Даже защитные вставки на комбинезоне не способны полностью нейтрализовать такие шлепочки.
— Вот это сейчас что такое было?
— Я постучала тебе по спине.
— Нет, до этого?
— Ах, это. Иногда — ну, я так запрограммирована — бывают такие моменты, когда во мне включается программа для особых отношений.
— С чем это связано?
— Аудиальные раздражители.
— А если человеческим языком?
— Ты говоришь какое-то словосочетание или фразу, а программа реагирует определенным образом.
Кажется, она намеревалась снова перевоплотиться в обнаженную девицу и уже сделала некоторые приготовления.
— Э! Э! Стой-стой-стой! Сорбонна! Возьми себя в ру… В общем, успокойся! Деактивируйся!
— Я вся внимание! — женщина-змея воззрилась на меня.
— Значит, так. К моему возвращению подготовь список слов, на которые вот так реагирует твоя дурацкая программа. Договорились?
Кажется, последнее слово было лишним: Сорбонна снова встрепенулась и подалась в моем направлении:
— Разве я могу отказать тебе, мой ангел?
Я ринулся в закрытые двери, забыв даже про вездесущие бешеные кактусы, которые запросто могли отрасти в коридоре, пока я разглагольствовал с СБО. Двери предупредительно раскрылись, а на пороге меня уже поджидал предупредительно спустившийся сверху воздушный вагончик. Нет, все-таки что-то не так с этой бытосистемой… Хоть на станции, похоже, живут одни сумасшедшие, что неудивительно при условии изоляции от родной планеты, но мне как-то не верилось, что все настолько плохо. Ладно, в свободное время займусь ее воспитанием.
Даже не думал, что космическая станция может быть настолько красивой. Проплывая в полупрозрачной капсуле над улицами и площадями города-станции, я диву давался тому, как много внимания уделяли его обитатели эстетике. Сорбонна не обманула: кроме кактусов, здесь росло еще много всяких деревьев, кустарников и цветов, а над ними порхали всевозможные птицы и даже бабочки. Света, естественного солнечного, только рассеянного света здесь было для них предостаточно. Кое-где мне попадались даже громадные бассейны, которые живописности ради превращали в озера, и я не удивился, увидев небольшой грот и водопадик.
— Идемте, Агни, — сказала Аури, едва я заглянул в ее кабинет.
В лабораторной части сектора она носила только комбинезон, манипуляторы и легкий вариант сапог.
— Да, здесь кактусов нет. Можете расслабиться, — подтвердила она мои догадки, и я с облегчением сложил за спиной дополнительные руки, пусть это далось мне совсем не с той легкостью, с какой управлялась своими профессор. — Только вы, пока не научились пользоваться ими как положено, старайтесь не вооружать их ножами.
Я кивнул, и вскоре мы вошли в громадный зал, напоминающий обсерваторию.
— Тихо, — велела Аури. — Стоим тут и разговариваем тихо-тихо. Сейчас вы увидите главное — то, ради чего и выстроена вся эта станция.
Тренажер «Тандава»
Прямо посреди зала вращались две сферические решетчатые центрифуги. Их вращение было необычным: наращивая скорость оборотов, прозрачные шары словно бы исполняли какой-то сумасшедший танец — вальс, или как там подобное называли в дремучие века? Сиртаки? Нет, не силен я в этих плясках прошлого…
Внутри центрифуг, зафиксированные в специальных пазах за голову, кисти и щиколотки, кружили во всех направлениях две спящие женщины. Мне показалось это диким, и я невольно взглянул на Аури. Но та по-прежнему оставалась невозмутима и даже слегка улыбалась, а в ответ на мой немой вопрос только и сделала, что приложила палец к губам.
Отвлекшись от распятых «танцовщиц», которых было уже почти не видно из-за бешеного вращения устройств, я стал изучать остальных, кто находился в зале.
У гигантского пульта стоял широкоплечий мужчина в черном комбинезоне техника и с непременными дополнительными руками-манипуляторами. Скорость его действий была едва уловима для глаз. Во всяком случае, я даже гипотетически не мог предположить, что именно он там наколдовывает.
С трех сторон от оператора в воздухе нависали голографические экраны, и каждый транслировал что-то свое.
На первом, как мне показалось издалека, медленно менялась кристаллическая решетка ртути. Ромбоэдрическая структура постепенно становилась кубической. Кубической гранецентрированной. На третьем курсе мы называли практические работы по преобразованию ртути в золото «алхимическим мракобесием». Кто-то из заучек объяснял подоплеку этой хохмочки тем, что, дескать, в древности дикари пытались проделать замещение путем перегонки вещества при нагревании с добавлением примесей — химическим методом. Словом, несуразностей в опытах дикарских естествоиспытателей было множество, и называли этих странных людей алхимиками. Но из учебного курса мне так и не удалось понять, для чего им столь сильно нужен был этот мягкий и непрочный материал, которого полно, как грязи, а особого применения ему не найти. Ртуть и та куда полезнее…