Париж… до востебования
Шрифт:
Никогда раньше меня не было ничего подобного. У меня просто не было предыдущего опыта. Моим первым и последним мужчиной был Клод. Я досталась ему девственницей и воспринимала секс таким, как мне его показал он. С ним не было томительного поиска новизны и экспериментов с нашими телами. Конечно, как взрослый человек, он, наверняка знал больше, чем я, девчонка, но не посвящал меня в "науку страсти нежной". Мое освоение сексуальности было интуитивным, никто не учил и не рассказывал мне о том, что нужно делать, как вызвать желание у мужчины, с которым я ложусь в постель, что делать, чтобы получить максимум удовольствия от собственного тела, я не знала, что необходимо, чтобы акт соединения длился долго, какие существуют средства,
Поэтому я открывала для себя волшебную страну плотской любви с Жоржем Д’Иссеньи. Жорж был опытным любовником, познавшим немало женщин и испробовавшим разные виды удовольствия. А он любил физические удовольствия и умел доставить наслаждение женщине. Он и не скрывал, что любил секс и нуждался в нем постоянно. Возможно, именно поэтому ему было так ново и приятно наблюдать мои усилия приобрести опыт в подобных отношениях. Жорж сразу сказал мне, что поражен тем настолько я наивна и естественна в постели и что никогда ему не было так хорошо ни с одной женщиной, потому что я не была испорчена многократным опытом. Мой любовник взял на себя роль моего наставника в постели и был готов давать уроки плотских утех в любое время, в любых позах и в самых неожиданных местах. С ним я ощущала себя первопроходцем в стране любви, я хотела его уроков постоянно, мое воспаленное новизной ощущений либидо жаждало все новых и новых сексуальных опытов.
Глава 16. Замутим, подруга?
У меня было много друзей среди геев. Я давно обратила внимание на то, что мужчины нетрадиционной ориентации более тонко чувствуют, лучше дружат, более отзывчивые. Не знаю с чем это связано, но мой опыт был именно таким. Возможно, я ошибаюсь. Знаю, что везде можно встретить полное дерьмо и моральных уродов, но среди геев мне попадались только хорошие парни.
Моими хорошими приятелями была одна семейная пара – Люк и Дени. Они были айтишники-фрилансеры и жили в Марэ. Там же, где была моя галерея "Парижские кошки". Неподалеку находилось и их ателье графического дизайна. Однажды, они пригласили меня на ужин, обещая интересную компанию и упомянули, что среди приглашенных будет один русский.
Я сбегала в Фошон, накупила там вкусняшек, вина и шампанского и поехала к ним. Компания была, действительно, приятная, две гейские пары и обещанный русский бизнесмен. Звали его Илья Завадовский и он был москвич, как и я.
Ужин прошел прекрасно, Люк и Дени, большие любители кулинарии, сами приготовили все блюда и декорировали стол. Потом наша компания перебралась на низкие диваны и кресла в гостиной, мы пили кофе, курили кальян, смаковали засахаренные фрукты. Каждый рассказывал какие-то смешные истории. В тот вечер мы много смеялись над байками одного из гостей про его работу на телевидении, о всяких смешных и нелепых случаях в прямом эфире и за кадром. Участники собирушки оказались людьми остроумными и веселыми.
Илья Завадовский, бизнесмен, с которым меня познакомили Люк и Дени, хорошо говорил по-английски, а вот по-французски – еще не очень, поэтому, в основном, общался со мной. Мне он представился как «универсальный бизнесмен». По его словам, он занимался всем, что приносило деньги. С моими геями он познакомился по поводу одного заказа, который ребята выполняли для его фирмы. Илья сразу сказал, что заинтересовался моей галереей «Парижские Кошки» и пояснил, что в данное время он «пашет на полях всех искусств сразу». Но не из любви к этим искусствам, а как к возможности заработать. Илья скупал картины пока еще неизвестных художников только для того, чтобы вложить деньги с расчетом на дальнейшую раскрутку этих авторов. Поэтому я его так заинтересовала. Ему нужен бы профессионал, который
По образованию Илья был чистый технарь. Учился в Бауманке, потом решил, что наука – это для него не перспективно, ушел из института и занялся бизнесом. Открыл с двумя сокурсниками собственную небольшую компанию по созданию компьютерных игр. На этом он и сколотил свой первый капитал. В дальнейшем его фирма разрослась и стала приносить по-настоящему большие деньги. Помимо, у него были и другие коммерческие проекты в области коммуникаций и финансовых операций с виртуальными валютами, все это приносило уже очень большие деньги! А неугомонная натура влекла Илюшку Завадовского к освоению новых горизонтов.
Однажды Илье пришла идея вложиться в искусство и вложиться по-крупному. Он сказал, что хочет найти перспективного автора, или нескольких авторов, вывести их на рынок современного коммерческого искусства с большой помпой и продавать их работы за очень большие деньги. Он хотел «замутить» бизнес-проект, которого еще не было, «поставить на поток создание гениев», так он видел новое направление в бизнесе.
Илюшка был циник и прагматик и рассуждал так: профессиональный уровень, талант, а, тем более направление, в котором творит художник, не имеют никакого значения. Он рассматривал результаты творчества как товар, который можно и нужно выгодно продавать. Для Завадовского этот проект был что-то вроде коммерческого эксперимента. И подход должен быть соответствующим: реклама, раскрутка, навязывание и продажа по самой высокой цене. Если цены на картины поднимаются до шестизначных, а лучше, семизначных цифр, то художник автоматически признается хорошим. Он называл это "эффект Пикассо".
– А всякую словесную атрибутику и прочую художественную лабуду пусть берут на себя оплаченные искусствоведы, журналисты и галерейщики. Я финансирую, ты занимаешься раскруткой. Сечешь фишку, детка? Реклама – вот, что движет современным искусством, талант тут не при чем, – парень был слегка пьяненьким и чувствовал себя царем горы. – Сначала одного раскрутим, создадим вокруг него движуху, отработаем на нем технологию, а потом, глядишь, еще пару-тройку запряжем! И так все дальше и выше. Ну, как тебе?
Я не могла не согласиться, что в чем-то он был прав. Я, по сути, занималась тем же. Только без его цинизма и без его размаха. Все-таки выросла я в семье, где искренне любили искусство, а мать была известным художником. Не раскрученным по схемам коммерческих технологий, а именно творцом. И признание пришло к ней не благодаря навязчивой рекламе, а потому что у нее был настоящий талант, искра Божья.
Вот это я и сказала Илье.
– Да, – он кивнул, – если еще и талант присутствует, то тем лучше. Ну, так как? Подписываешься на сотрудничество? Я два раза не предлагаю. Не ты, так кто-то другой. Упустишь шанс и будешь сто лет со своим гениями непризнанными возиться без толку. Только деньги и время потеряешь. Давай, решайся, не пожалеешь. Галерейку свою поднимешь, имя себе громкое сделаешь. Ты и сама понимаешь, время Да Винчи и Рубенса прошло и не вернется, жизнь мчится вперед на страшной скорости. Тут не до сантиментов.
Интересненько, никогда я не получала таких предложений. Проект Завадовского казался верным делом, да и работать с новой концепцией по продвижению искусства, поставленного чуть ли не на поток, показалось забавным!
Решать нужно было сегодня и сейчас, или пан, или пропал! А почему бы и не решиться? Ведь Илья предлагает мне именно то, о чем я мечтала. Я ничем не раскую! Только всем хорошо сделаю. Илья заработает, кроме прибыли от бизнеса, у него будет возможность покупать у авторов работы по первоначальной цене, я подниму свою галерею, как выразился Завадовский, а художнику достанется слава, обилие заказов, ну, и деньги, конечно. Все выглядело как идеальная схема.