Париж… до востебования
Шрифт:
Неожиданно я почувствовала, что Клод не в своей тарелке, хотя он возражал мне очень спокойно, говорил, как об обычной поездке, но что-то в его интонации и в том, как он пытался меня успокоить, меня насторожило. Я всем существом почувствовала опасность, но в тоже время понимала, что удерживать бесполезно – я не смогу его отговорить. Как я теперь жалела о том, что не расспросила, что не удержала, что я должна была узнать больше о той экспедиции.
– Милый, не понимаю, что за срочность и необходимость. Да хоть бы эти племена совсем друг друга истребили, какое нам дело! А это действительно нужно, ну, ехать туда? Что ты будешь там делать? И почему
– Это, действительно важно. Необходимо удостоверится кое в чем… Меня пригласили участвовать коллеги, это они заботятся об организации. А один, потому что команда уже ждет меня на месте и все уже готово для экспедиции. Не беспокойся, родная, я ведь бывалый путешественник.
Мужчина улыбнулся в ответ на мой встревоженный взгляд, поцеловал и крепче прижал к себе.
Через неделю я проводила его и стала ждать вестей.
Мне всегда было одиноко, когда Клод уезжал надолго. Дом казался пустым, мне не хватало его присутствия, того, как он будил меня по утрам, нежно целуя в затылок, запуская руки к ней под пижаму, повторяя, что пора просыпаться, что кофе остывает, что я могу опоздать на лекции. Я скучала по его голосу, по нашим разговорам, объятиям и ласкам в постели, словом, я тосковала и очень сильно его ждала.
В тот раз, хоть Клод и предупредил, что звонить и писать будет редко, я с особенным нетерпением ждала его сообщений. Безотчетная тревога глодала меня. Он позвонил всего лишь пару раз, а потом связь прервалась и я несколько недель не слышала о нем. Однажды я не выдержала и сама позвонила в институт, чтобы спросить нет ли известий от профессора Бодэ и когда мне можно его ждать назад.
Я почувствовала острую панику, когда в институте мне ответили, что профессор взял отпуск на несколько месяцев и они не знают ни о какой командировке в африканскую страну.
Тогда я стала звонить его коллегам с тем же вопросом, но никто ничего не знал.
Я уже была близка к истерике и собралась обзванивать посольства стран, где, по словам Клода, должен был пролегать его маршрут, где он мог находиться. Мне нужно было знать, есть ли у них хоть какая-то информация об экспедиции и о нем. Но вдруг, ночью мне дозвонился сам Клод.
– Алекс, девочка моя, – сквозь помехи и треск я услышала голос своего возлюбленного, – как ты? Плохая связь… У меня все в порядке, я скоро вылетаю в Париж… Буду дома послезавтра! Жди!
Я вскочила с кровати, прижала трубку к уху и прокричала:
– Клод, где ты? Почему не звонил, не писал? Я волновалась, ты здоров? У тебя все в порядке?
В трубке слышался треск, звук прерывался, я плохо слышала и не разбирала и половины из того, что мне кричал в ответ Клод. Но, главное, я поняла, он жив и здоров и скоро будет рядом со мной. Потом связь оборвалась окончательно, и я осталась стоять в пижаме с телефоном в руке и с идиотской улыбкой облегчения на лице.
На другой день он связался со мной уже сидя в самолете и сообщил каким рейсом прибывает в Париж. Я встречала его в аэропорту Шарль де Голль с огромным букетом ромашек.
Автоматические двери зала прилета открывались и закрывались каждый раз, когда к ним кто-то подходил, а я каждый раз вздрагивала. От нетерпения я подпрыгивала из-за спин встречающих, пытаясь первой увидеть своего друга. И я увидела его, как только высокая фигура возникла в широких створах, он стремительно вырвался из прозрачных дверей зоны
Он загорел каким-то красным загаром, сильно похудел. Большая дорожная сумка на плече, холщевая куртка висела на нем, как на вешалке. Боже, он что, голодал? Щеки ввалились и только глаза цвета неба светились в ожидании моего ответного взгляда. Наконец, и он увидел меня, рванулся, как если бы не видел меня сто лет!
– Алекс, малышка, девочка моя! Клод! – мы заговорили одновременно, перебивая друг друга, целуясь и смеясь от счастья.
Вот тогда-то я поняла, как много значит для меня этот мужчина, ощутила, насколько эта поездка была опасной и сложной, что мой любимый, видимо, не раз избежал смерти и остался жив… Я водила руками по его лицу, разглядывала новые, появившиеся возле глаз и в уголках губ морщины, вдыхала ставший незнакомым запах его кожи, одежды, волос.
– Девочка моя, как же я хотел вернуться к тебе, как скучал, как ждал увидеть тебя!
Мой любимый буквально задыхался, шепча сквозь поцелуи признания в любви, в том, что всем сердцем стремился ко мне. Я же могла только бесконечно повторять его имя и слезы сами лились из глаз.
По дороге домой, в такси, мы уже немного пришли в себя после первых радостей встречи и Клод начал свой рассказ о командировке. С сущности, он мало что сказал, не вдавался в подробности, просто рассказал, что это была миссия, связанная с урегулированием трибального конфликта, приведшая к многочисленным жертвам с обеих сторон, что это была гуманитарная миссия одной независимой неправительственной организации. Еще он сказал, что в один труднодоступный район нужно было доставить медикаменты и провести группу врачей. О том, насколько поездка была опасной, Клод не говорил, но мне и так было все ясно, его измученный вид говорил сам за себя.
– Клод, ну, почему ты мне не сказал правду?! – я ласкалась к нему, не могла до конца поверить в то, что он рядом. – Когда в Институте мне сказали, что ни сном, ни духом не ведают о твоей командировке, я просто чуть с ума не сошла! А, когда никто из твоих друзей тоже не мог мне ответить, я просто уже не знала, что делать, я готова была сама отправиться на поиски…
Мужчина прижался губами к моим губам.
– Сама знаешь ответ, я не хотел тебя волновать, думал, что сумею найти возможность давать о себе знать… Но, как видишь, не получилось, прости, любимая, что заставил тебя так волноваться!
Дома я накрыла на стол, мы сидели друг напротив друга, и я не могла наглядеться на родное лицо…
А потом была любовь. Клод так жадно любил меня, задыхаясь от нетерпения, страсти, нежности… А я сгорала от счастья, от того, что он снова со мной, снова в моих объятьях, снова во мне и мне было нестерпимо хорошо.
Оказалось, что самым важным для меня было просто видеть его рядом, знать, что он жив и здоров и, что больше никуда от меня не уедет. Я не требовала от него подробностей его приключений, после возвращения это казалось не таким уж и важным! Со мной – и ладно! Я даже не могла тогда представить, насколько я была беспечной! Сейчас я винила себя в том, что не разделяла его интересов, что не поехала с ним в экспедицию. Я ведь могла настоять на том, чтобы поехать. Мне нужно было постоянно присутствовать в жизни Клода. Каждую минуту, каждую секунду, постоянно. Но мой деликатный и любящий мужчина не стал меня грузить своими проблемами… Боже, как же я теперь жалела обо всем!.. Если бы только знать…