Парижские могикане. Том 1
Шрифт:
И вот, раз десять простившись и столько же раз возвратившись от двери, Камилл все-таки уехал.
Кармелита провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду.
А он все это время посылал ей воздушные поцелуи и махал платком.
Наконец он исчез за поворотом.
Камилл должен был сесть в первый же экипаж и возвратиться не позднее двух часов пополудни.
Но судите сами, как безжалостно оказалось Провидение, которое непонятно почему продолжают называть этим именем. (Стоит ли величать Провидением божество, что поднимает на смех все наши планы и поминутно вводит нас в обман самым неподобающим образом?)
Не нам восхвалять верность Камилла: мы настолько подробно и настолько откровенно высказали свое мнение о креоле, что нас нельзя заподозрить в подобном намерении. Но не кажется ли вам, дорогой читатель, что Провидение к нему несправедливо?
Полтора месяца он не отходит от Кармелиты ни на шаг, не сводит с нее глаз. Но наступают холода, дают себя знать осенние ветры; Кармелите нужны теплые платья, а Камиллу — более плотные панталоны. Нужно еще очень многое, но, несмотря на это, Камилл лишь через силу соглашается съездить в Париж, а самое его горячее желание при этом — вернуться через два часа, если только это окажется возможным.
Итак, Камилл отправляется в путь с самыми похвальными намерениями.
Кстати сказать, после разлуки еще желаннее будет возвращение, он снова переживет волнующие минуты встречи с любимой.
Увы!
Провидение, устав, по-видимому, от бесцеремонного с ним обращения в последнее время, больше не принимает всерьез жителей нашей надоедливой планеты и безжалостно спутывает все их карты.
Без сомнения, именно по этой причине оно помешало исполнению планов Камилла, заманив его в самую опасную ловушку, какую только можно придумать для человека его характера.
Не успел он отойти от Ба-Мёдона на двести шагов, как в облаке золотистой пыли заметил двух девушек в белых платьях. Они сидели верхом на осликах, покрытых черными попонами.
Человек предполагает, а дьявол располагает!
XLVIII. КАМИЛЛ У ВОЛЬСКОВ
Однажды меня упрекнули в невежестве за то, что я сказал — не помню теперь, по какому случаю, — что громоотвод «притягивает» молнию.
Предположим, дорогой читатель, что мне не пошли в прок наставления ученейшего г-на Бюлоза относительно электричества и вольтова столба и что я до сих пор пребываю в заблуждении.
Я говорил: «Как громоотвод существует с одной целью: притягивать молнию, так нам кажется, что и девушки созданы единственно для того, чтобы привлекать молодых людей». Разумеется, я тогда был весьма далек от мысли, что высказываю нечто новое или очень смелое.
Итак, девушки еще издали привлекли горячий взгляд Камилла, как только пылкий креол заметил их издали в облаке пыли.
Камилл ускорил шаг и, поскольку он двигался быстрее осликов, скоро приблизился к амазонкам. Тут одна из них случайно обернулась и, натянув поводья, подала спутнице знак сделать то же.
Видя этот маневр, Камилл прибавил шагу и скоро поравнялся с девушками. Тогда та из них, что была повыше, приподнялась на деревянной планке, служившей ей стременем, и бросила повод на шею ослу. Рискуя скатиться наземь в пыль, она упала молодому человеку в объятия и принялась изо всей силы целовать его.
— О! Шант-Лила, принцесса Ванврская! — воскликнул Камилл.
— Ну, наконец-то! Ах ты неблагодарный! — вскричала девушка. — Давненько я тебя ищу!
— Ты меня ищешь, принцесса? — переспросил Камилл.
— Где я только не была! Я и здесь искала тебя.
— Смотри-ка! — усмехнулся Камилл. — Я тоже здесь с одной целью — найти тебя.
— Ну, раз мы друг друга нашли, — опять бросаясь ему на шею, вскричала Шант-Лила, — дольше искать незачем… Давай поцелуемся и забудем об этом.
— Забудем об этом и обнимемся! — подхватил Камилл, точно исполняя ее приказание.
— Кстати… — продолжала прачка.
— Что такое? — перебил ее Камилл. — Мы еще не поцеловались?
— Нет, не то… Позволь тебе представить мою лучшую подругу, мадемуазель Пакеретту, графиню дю Батуар. Ни к чему говорить, что Пакеретта — это имя, а графиня дю Батуар…
— …ее титул? Ну ладно. А какая у нее фамилия?
— Просто-напросто Коломбье, — отвечала прекрасная прачка.
— Прибавь к этому, что так зовут ее ротик, ибо никогда еще любовное воркование не вылетало из такого розового и свежего гнездышка!
Розовые губки Пакеретты немедленно расплылись до ушей, и она непременно потупила бы взор, но принцесса Ванврская, представив молодого человека своей первой фрейлине, заставила ее остановить взгляд на Камилле.
— Господин Камилл де Розан, американский дворянин, ворочающий миллионами на Антильских островах, у которого, как ты могла заметить, хлопушками полны карманы.
Принцесса Ванврская называла «хлопушкой» всякое острое словцо из тех, которыми Камилл обычно украшал свою речь.
— Куда же вы направляетесь, если не секрет? — спросил Камилл.
— Да я только что тебе сказала, несчастный! — вскричала принцесса. — Мы искали тебя.
— В самом деле, Пакеретта?
— Никого другого, это точно, — подтвердила графиня.
— Как же так получилось, что нынче, во вторник, вы не в своем мыльном королевстве, прекрасные наяды? — удивился Камилл. — Уж не высушило ли, случайно, солнце ваш дворец?
— Да, милейший, наши дворцы действительно высохли, — отвечала Шант-Лила, прищелкнув языком. — И если вы в самом деле дворянин, как утверждаете и как можно подумать по вашему виду, вы сейчас же найдете для нас прелестное местечко — пусть даже это будет что-то огромное и грязное, мне все равно! — где мы могли бы съесть молока и выпить по пирожку.
— Принцесса… — начал было Камилл.
— Да, я совсем не то хотела сказать, но я так ослабела, что и соображать не могу.
— Спешу на поиски! — воскликнул Камилл. Но Шант-Лила удержала его за полу редингота.