Парижские соблазны

Картленд Барбара

– Я только недавно вернулся с обеда в «Тревеллерз-клаб», – ответил посол, – и Джарвис сообщил мне, что вы здесь, поэтому я и решил навестить вас. Вы не против?

– Нет, я всегда счастлив видеть ваше превосходительство, – совершенно искренне заверил его лорд Харткорт.

Посол удобно устроился в глубоком кресле.

– Дела плохи, Харткорт, – сказал он.

Брови лорда Харткорта поползли вверх.

– Хуже, чем обычно?

– Намного хуже, – ответил посол. – Кайзер ведет двойную игру. Помните, когда король был в феврале в Берлине, он совершенно открыто заявил, что его величество приехал для того, чтобы «перечить

и досаждать»? Ну, немцы и решили досадить нам первыми. Они строят новые дредноуты, и теперь боевых кораблей у них будет больше.

– И на сколько же, ваше превосходительство? – воскликнул лорд Харткорт.

– На четыре, как мне доложили. Как вы знаете, Реджинальд МакКенна требовал от лордов Адмиралтейства, чтобы мы начали строить четыре линкора, дабы иметь с немцами паритет. Теперь король требует восемь!

– Но Англии восемь штук не потянуть, – запротестовал лорд Харткорт.

– То же самое говорит и оппозиция, – устало сказал посол. – Они хотят, чтобы деньги направили на социальные нужды. Но у нас будут линкоры, чего бы это нам ни стоило! В конечном итоге, полагаю, они нам обойдутся дешевле.

– Что вы имеете в виду? – спросил лорд Харткорт.

– Вчера вечером из Берлина вернулся Энструдтер. Он рассказал мне, что уже совершенно точно установлено: на всех полковых обедах немцы поднимают тост «За тот самый день».

– Имеется в виду тот день, когда они начнут военные действия? – взволнованно уточнил лорд Харткорт.

– Вот именно, – кивнул посол. – Немцы всегда ненавидели нас.

– Меня удивило бы, если бы кто-нибудь думал иначе, – медленно проговорил лорд Харткорт.

– Господь свидетель: король сделал все возможное, чтобы улучшить отношения между нашими странами, – сказал посол. – Но положение серьезное. Я считаю, что вы должны знать об этом.

– Спасибо, ваше превосходительство. Благодарю вас за доверие, – ответил лорд Харткорт.

Посол поднялся.

– Между прочим, немцы поменяли свои шифры, поэтому, естественно, нам пришлось поменять наши. Только что прислали новый морской шифр. Не думаю, что нам от этого много пользы. Дипломатические шифры обещали прислать через несколько дней.

– Сколько времени у нас займет расшифровка их новых шифров? – спросил лорд Харткорт, на лице его играла совсем мальчишеская улыбка.

– Мне трудно ответить на этот вопрос, – с полной серьезностью произнес посол. – Наша секретная служба последнее время работает совершенно неумело. Энструдтер сказал мне, что все сложнее становится вербовать сотрудников в Берлине. Те, с кем заключен контракт, не играют особой роли. Думаю, мне стоит переговорить с агентом М5, когда я в следующий раз буду в Англии.

– Полагаю, это отличная мысль, ваше превосходительство, – согласился лорд Харткорт. – Французскому правительству, как я понимаю, известно обо всех обстоятельствах?

– Французы не утруждают себя тем, чтобы скрывать свою ненависть ко всей немецкой расе, – ответил посол. – В какой-то мере это облегчает им дело. Нам же приходится притворяться друзьями, но при этом мы прекрасно понимаем, что те, кому мы пожимаем руки, только и ждут случая приставить нам дуло к виску.

– Приятно сознавать это, – саркастически заметил лорд Харткорт.

– Как бы то ни было, если Тюбор из французской секретной службы позвонит вам, будьте с ним относительно откровенны, – сказал посол. – Он хороший человек, и от

его внимания практически ничего не ускользает. Хотелось бы мне сказать то же самое про всех наших ребят. – Он подошел к двери. – Вам нравится ваша новая работа, Харткорт? – спросил он.

– Очень, ваше превосходительство. Я считаю ее интересной.

Усталое лицо посла просияло.

– Рад это слышать. Я счастлив, что вы работаете со мной.

Он быстро вышел, и лорд Харткорт закрыл за ним дверь. Слова посла на какое-то время подняли ему настроение, но вскоре его лицо опять потемнело. Он вернулся к столу и принялся изучать новый морской шифр.

Лорду Харткорту удалось поработать всего полчаса, когда дверь с треском распахнулась и в комнату влетел Берти.

– Джарвис только что сказал мне, что ты вернулся! – воскликнул он. – Я ждал тебя только завтра. Что случилось? Тебя доконала деревенская скука?

– Там действительно страшно скучно, – ответил лорд Харткорт.

– Ну а ты слышал, что произошло здесь? – спросил Берти.

– Нет. Что такое? – поинтересовался лорд Харткорт.

– В общем, Генриетта приезжала сюда раза четыре. Она была абсолютно уверена, что ты никуда не уехал. Джарвису здорово досталось.

– Серьезно? – протянул лорд Харткорт.

– Это еще не все, – продолжал Берти. – По всему Парижу ходят слухи, что вчера она пыталась наложить на себя руки. Говорят, что она приняла смертельную дозу снотворного и ее увезли в больницу.

Если Берти ожидал, что эта новость ошарашит или взволнует кузена, он жестоко просчитался. Лорд Харткорт только приподнял брови и начал перебирать бумаги на столе.

– Проклятье! – воскликнул Берти, плюхаясь на край стола. – Ты мог бы проявить большую заинтересованность. В конце концов, она – твоя любовница, и она ни за что не решилась бы на самоубийство, не будь она чем-то расстроена.

Лорд Харткорт откинулся на спинку кресла.

– Слушай, Берти, – сказал он, – ты не так давно в Париже. Уверяю тебя, эта уловка стара как мир. Ею в среде Генриетты пользуются те, кто не способен настоять на своем или кто обнаруживает, что их бросил покровитель. Они принимают несколько таблеток снотворного – этого количества мало, чтобы убить их, но достаточно, чтобы вызвать глубокий сон или легкое забытье. Предварительно они уведомляют своих приятельниц, и те обнаруживают их в самый подходящий момент, пока еще не стало поздно. Потом их, усыпанных цветами, везут в больницу, где они, надушенные и разодетые в кружево, ждут, когда же непокорный любовник приползет к ним на брюхе вымаливать прощение.

– Боже мой! Неужели они действительно ни перед чем не останавливаются? – удивился Берти.

– Спроси Андре де Гренелля. Он скажет тебе, что подобное часто случается в Париже. В самом деле, это становится модой! А я всегда считал, что Генриетта умнее!

– Так, значит, ты бросил ее, – заключил Берти.

– Я этого не говорил, – возразил лорд Харткорт.

– Но это же очевидно, не так ли? Она выглядела такой счастливой с тобой в пятницу у «Максима». Она не пошла бы на самоубийство всего через двое суток, если бы ты не расстроил ее. – Лорд Харткорт не ответил, и Берти раздраженно проговорил: – Слушай, Вейн, перестань важничать, прояви хоть каплю человечности! Ты прекрасно знаешь, я сгораю от любопытства, и не только я – весь Париж. Тебе придется рассказать, хочется тебе того или нет.