Парк Горького
Шрифт:
Вот вам примеры. Обычно пьяных забирали на ночь в вытрезвитель, а потом вышибали домой. Когда же, несмотря на рост цены на водку, в канавах стало валяться слишком много пьяниц, началась воспитательная кампания против страшных последствий алкоголизма, то есть пьяниц стали бросать в тюрьму. Мелкие хищения на предприятиях были постоянным явлением и приобрели огромные масштабы – советская промышленность оборачивалась здесь своей частнопредпринимательской стороной. В обычных условиях, если директор предприятия был настолько глуп, что попадался, ему спокойно давали пять лет, но во
КГБ в этом смысле не был исключением. Владимирский изолятор был предназначен для воспитания закоренелых диссидентов, но «горбатого только могила исправит», так что для злейших врагов государства предусматривалась высшая мера. Аркадий в конечном счете узнал, что двое убитых, чьи тела были обнаружены на Клязьме, были неисправимыми агитаторами, самыми опасными фанатиками – Свидетелями Иеговы.
В религии было что-то такое, от чего государство превращалось в бешеного пса. «И возрыдал Господь», – повторял про себя Аркадий, хотя не знал, откуда пришли к нему эти слова. Подъем религиозных настроений, спрос на иконы, восстановление церквей вызывали у правительства припадки паранойи. Сажать проповедников в тюрьму просто-напросто значило увеличивать армию обращенных в веру. Уж лучше дать жестокий урок, заткнуть рот красным мячиком, так чтобы тайная расправа породила зловещие слухи.
Правда, Парк Горького – это не далекий берег Клязьмы, он расположен в самом центре города. Даже Приблуда, наверное, бывал в Парке Горького – сначала упитанным ребенком, потом участником шумных пикников, воркующим на ушко соблазнителем. Даже Приблуда должен знать, что Парк Горького – не подходящее место для таких акций. К тому же трупы находились здесь не несколько дней, а несколько месяцев. Такой урок был бы беспредметным, он никого не взволнует – прошло слишком много времени. Это не было похоже на то привычное Аркадию «правосудие», к которому он питал отвращение.
Людин, сияя самодовольством, поджидал его за столом, уставленным аппаратами для просмотра слайдов и фотографий с образцами анализов, будто фокусник с кучей колец и шарфов.
– Отдел криминалистической экспертизы сделал для вас все возможное, старший следователь. Результаты – восторг!
И неплохой навар, предположил Аркадий. Людин затребовал столько химикатов, что их хватило бы на то, чтобы заполнить собственный склад, что, видно, он и сделал.
– Сгораю от нетерпения.
– Вам известен принцип газовой хроматографии?
– Конечно, – ответил Аркадий. – Так что там?
– Итак, – вздохнул начальник лаборатории, – если коротко, то с помощью хроматографа на одежде всех трех жертв обнаружены мельчайшие частицы гипса и опилок, а на брюках ПГ-2 – следы золота. Мы обработали одежду люминолом, и флюоресцентное свечение в темноте показало наличие крови. Как и ожидалось, это в основном была кровь убитых. Однако кроме человеческой обнаружены крошечные пятна куриной и рыбьей крови. Кроме того, что касается одежды, то мы обнаружили еще одну любопытную вещь, – Людин показал фото, изображающее одетые трупы в том положении, в каком они
– Пожар на кожевенном заводе имени Горького, – заметил Аркадий.
– Без сомнения, – Людин не смог сдержать улыбку. – Третьего февраля, когда горел кожевенный завод, пеплом покрыло значительную часть Октябрьского района. Первого и второго февраля выпало тридцать сантиметров снега. С третьего по пятое – двадцать сантиметров. Если бы нам удалось сохранить снег на поляне, мы могли бы обнаружить нетронутый слой пепла. Во всяком случае, это, по всей видимости, указывает на время преступления.
– Отличная работа, – сказал Аркадий. – Теперь уж вряд ли нужен анализ снега.
– Мы также исследовали пули. Во всех вкраплены частицы одежды и ткани убитых. Кроме того, пуля, обозначенная ПГ1-Б, содержит следы выделанной кожи, не относящейся к одежде убитого.
– Следы пороха?
– Никаких на одежде ПГ-1, но слабые следы на куртках ПГ-2 и ПГ-3. – Свидетельство того, что в них стреляли с близкого расстояния, – добавил Людин.
– Нет, свидетельство того, что их убили после ПГ-1, – сказал Аркадий. – Как с коньками?
– Никаких следов крови, гипса или опилок. Сами коньки не очень высокого качества.
– Я об идентификации. Бывает, что владельцы выцарапывают на коньках свое имя. Может быть, почистить и посмотреть?
Аркадий снова у себя в кабинете на Новокузнецкой.
– Это поляна в Парке Горького. Ты, – обратился он к Паше, – Зверь. Вы, Фет, – Рыжий, тот тощий парень. А это, – он поставил между ними стул, – Красотка. Я – убийца.
– Вы же говорили, что убийца мог быть не один, – заметил Фет.
– Верно, но на этот раз мы попробуем представить все с начала до конца, а не подгонять факты под версию.
– Хорошо. К тому же я слабоват в теории, – откликнулся Паша.
– Сейчас зима. Мы все вместе катаемся на коньках. Мы друзья, по крайней мере, знакомые. С дорожки мы уходим на поляну. Поляна рядом с дорожкой, но ее загораживают деревья. Для чего уходим?
– Поговорить, – предположил Фет.
– Перекусить! – воскликнул Паша. – Ради этого, собственно, и ходят кататься. Можно постоять, съесть пирожок с мясом, сыру, хлеба с вареньем и, конечно, пустить по кругу бутылку водки или коньяка.
– Я угощаю, – продолжал Аркадий. – Я выбрал место. Принес с собой закуску. Мы отдыхаем, немножко выпили, нам хорошо.
– И тут вы нас убиваете? Стреляете сквозь карман пальто? – спросил Фет.
– Попробуй, и всадишь пулю себе в ногу, – ответил Паша. – Аркадий Васильевич, вы сейчас думайте о следах кожи на одной из пуль, не так ли? Давайте так – вы принесли закуску. Не принесешь же столько еды в кармане. В кожаной сумке.