Пароль остается прежним
Шрифт:
«Буйвол» побежал назад, к машине, всё крепче сжимая руку Тома. За ними побежали остальные.
Ночь была темная, и вначале они еще думали, что ошиблись.
Но машины не было.
— Где машина? — угрожающе спросил «Буйвол» и стал трясти Тома.
— А я почем знаю?
— Они, может, отъехали подальше?— неуверенно высказал предположение Василий Васильевич.
— Конечно, отъехали! — вызывающе подтвердил Том.
— Посмотрим! — «Буйвол» побежал, не отпуская Тома.
Дорога свернула. Тусклая лампочка на чинаре исчезла.
Теперь они шли темной улицей между глухими дувалами, за которыми надрывались сторожевые псы.
Том перестал сопротивляться, и «Буйвол» слегка отпустил его руку.
«Сейчас, вырвусь,— думал Том,— убегу!»
Дувалы с одной стороны дороги оборвались, уступив место хлопковому полю.
Они продолжали идти, но никакой машины не было видно. Значит, шофер бросил их и увез сына Серебренникова. Почему?
Рука, словно зажатая в клещи, онемела. Тому хотелось кричать: это я, это я сделал! Я рассказал, кто вы — гады!
Но он молчал, выбирая момент, чтобы вырваться.
Лай становился все глуше. Дорога была безлюдна.
«Пора!» — решил Том и, резко присев, боднул «Буйвола» в живот. Почувствовав, что «Буйвол» больше не держит его руку, Том пустился бежать, но сразу споткнулся и растянулся на дороге. Это Горский подставил ему ногу.
Том хотел вскочить, но кто-то навалился на него, прижал голову к земле, заставил мучительно глотать пыль. Том почувствовал, что задыхается. Он попытался вырваться — не удавалось. Закричал — голоса не было.
Тогда ему стало страшно.
Он сделал невероятное усилие, повернулся на бок. Рядом увидел тяжелую ногу «Буйвола».
Полузадохнувшийся, обессиленный Том жадно глотал воздух. Встать он не мог: кто-то сидел на ногах и кто-то держал руки.
— Где машина?—снова спросил «Буйвол».
— А я почем знаю?— хрипло повторил Том.
— Что ты сказал шоферу?
— Ничего я не говорил!
— Врешь, детка,— Том уловил в спокойном на этот раз голосе «Буйвола» зловещие нотки.
— Не говорил! — пытаясь сбросить кого-то с ног, хрипел Том.
«Буйвол» забыл, что еще недавно чувствовал к Тому расположение, что именно этот парень заставил дрогнуть его огрубевшее сердце. Что это он был единственным человеком на земле, которому «Буйвол» хотел верить.
— Что ты сказал шоферу? — грозно повторил он.
Том замотал головой: не говорил.
Но «Буйвол» ему не верил.
— Ты почему хотел убежать?
Кто-то вывернул руку. Кто-то ударил сапогом в лицо. Том застонал и сделал последнюю попытку вырваться. Не получилось.
Тогда вся боль неудачно сложившейся жизни, неприспособленности, одиночества, смертельной тоски по хорошему, честному — вдруг прорвалась наружу, и Том зашептал слипшимися, окровавленными губами:
— Гады вы все... ползучие!.. Плюю я на вас... Поняли?!— и, с трудом приподняв отяжелевшую голову, плюнул на «Буйвола».
— Кончай!— услышал Том скрипучий голос капитаиа «Медузы». Кто-то сильней навалился на ноги. Том отчаянно забился.
— Души!— проскрипел Горский.
Том хотел закричать, но жесткая ладонь «Буйвола» сдавила ему рот, резко запрокинула подбородок, так, что затрещали позвонки и вцепилась в горло.
Том дернулся в агонии.
Разжимая руки, «Буйвол» заметил глухо:
— Готов!
— Подальше его, в хлопок!— распорядился Горский, подхватывая обмякшее тело.— Бежим!
ГРАНИЦА В НЕСКОЛЬКИХ ШАГАХ
В двадцать три часа десять минут застава поднялась в ружье.
Майор Ярцев с группой пограничников выехал по тревоге в Ватан, где Стебеньков оставил Горского и «геологов». Усиленный наряд, поджидавший нарушителей в Советском, остался на месте до особого распоряжения.
«Газ-69» торопливо отсчитывал километры, едва поспевая за ярким лучом света, рвавшимся из фар.
Песчаные барханы, сопровождавшие газик от самой заставы, вдруг расступились, и к машине потянулось хлопковое поле. Бесконечные рядки хлопчатника повторялись, как в зеркале. Но вот с одной стороны они отодвинулись уступили место длинному, невысокому дувалу. За дувалом угадывались сады. Потом снова вклинился хлопчатник. Он почти сразу обрывался и опять, подталкивая друг друга, у дороги встали дувалы.
Газик свернул на центральную улицу поселка, и здесь ему преградил дорогу грузовик.
Вслед за майором из газика выскочил невысокий крепыш, заменивший вожатого службы собак Ковалдина. Ожидая распоряжений, вытянулся перед Ярцевым. Крепыш волновался.
— Ничего, Солибаев,— подбодрил начальник заставы.— Всё будет в порядке.
Майора ожидал человек в косоворотке.
— Лейтенант Завьялов...
Разговор был коротким.
Ярцев приказал Солибаеву:
— Пускайте по следу!
«Амур» потянул в сторону, откуда они только что приехали.
Дорога свернула в темную, зажатую дувалами улицу и вывела к хлопковому полю.
«Амур» вдруг ощерился.
Ярцев посветил фонариком и увидел кровь. Крови было немного, всего несколько капель.
«Амур» тянул в хлопок...
Ярцев сразу понял, что убит юноша, предупредивший Стебенькова.
— Вперед, Солибаев!
Молодой солдат растерялся.
— След, «Амур», след!— нервно сказал ом.
— Спокойней,— посоветовал Ярцев.— Иначе собьете овчарку.