Партия на троих
Шрифт:
Так и не дождавшись ответа, пришедший толкнул резную створку. Та открылась без единого звука. Сошиг вскочил на свой трон, выудил откуда–то из–за спинки золотую шкатулку и прижал к груди.
— Не отдам! — выкрикнул он неприятным высоким голосом, какого ранее у него не было. — Мое!
— Ваше величество, у вас родился сын, — прошелестела светловолосая женщина бесцветным голосом.
— Снова? — пискнул Сошиг и заныл: — Почему они рождаются и рождаются? Мне уже нельзя посмотреть в сторону женщины, чтобы она не понесла. Как змееныши. Они хотят лишить меня трона! Моего богатства! Это проклятие дракона, я знаю!
— Дракон умер, — прошелестела придворная.
— Его посмертное проклятие! —
— Ваше величество, вам нужен наследник, — возразила женщина.
— Я смогу зачать нового, но… когда это будет нужно мне! — заорал Сошиг. — Я архимаг, а архимаги живут долго и до самой смерти остаются в силе.
«Вот только вряд ли ты когда–либо являлся даже просто сильным магом», — подумал Руиз, как оказалось слишком громко, поскольку Сошиг встрепенулся и заозирался по сторонам. Шкатулку сжал так, что побелели костяшки пальцев, и едва не вдавил ее в немощное старческое тело.
— Что с этим отродьем не так? — спросил Сошиг, спустя почти минуту, в которую с его стороны раздавались лишь всхлипы, перемежаемые почти нечленораздельным «мое… не отдам». — У всех предыдущих имелись какие–нибудь изъяны: шесть пальцев или четыре, отсутствие уха, хвост. Они неминуемо стали бы несчастны, когда выросли и обнаружили свое отличие от прочих… нормальных, — Сошиг особенно выделил последнее слово, — людей. Умертвляя их, мы совершали акт милосердия и человеколюбия! Так избавим от мучений и это несчастное создание. Тем самым совершим доброе и благородное дело, — наставительно произнес он и спросил уже суетливым тоном нетерпящего промедления человека: — Какое уродство у этого… мальчика?
— Он абсолютно здоров, ваше величество.
Сошига аж перекосило от подобного известия, но он взял себя в руки и просиял лицом.
— Значит, безумен! — вскричал он. — Умалишенный наследник — беда королевства. Я не могу подвергать жителей Садаккара такой опасности. — Идем! Нельзя медлить.
И Сошиг выбежал из своих покоев, положив шкатулку на сидение трона. Женщина немного постояла на пороге обводя комнату ищущим взглядом, но, так никого и не найдя, удалилась, шелестя тканями яркой юбки, богато украшенной самоцветами. Звук заставил Руиза вздрогнуть: уж слишком напомнил шипение, с которым терлась о каменный пол чешуя огромного змея.
Руиз отправился бы за Сошигом, но ветру стало интересно и приказывать ему уж точно не стоило: обидится еще, откажется помогать. Облетев шкатулку, ветер отыскал щель и тотчас в нее сунулся, немедленно вылетев обратно с разочарованным вздохом. В шкатулке находился камень — брат–близнец того, который Сошиг вынес из драконьего логова, пожертвовав жизнями многих достойных магов и чародеев, но так и не получил. Камень, из–за обладания которым, он не сбежал из Садаккара со всей подвластной ему скоростью, когда понял, что скоро лишится магических сил. Камень, окончательно сведший его с ума и заставивший убивать собственных детей. Сам Руиз не видел в нем ничего особенного, как не понимал, чем для кого–то ценно золото и серебро. Магия была важнее, да и свобода — тоже. А кроме того Руиз решил не искать мести больше. Месть уже свершилась. Месть — всегда противостояние. Руиз не без удовольствия пообещал ее изворотливой алчной гадине, но убивать того, кем стал Сошиг, скорее, стало бы актом милосердия. Стоило признать: на этом поле дракон переиграл всех.
Словно вспомнив о чем–то, а может услышав, ветер заметался по покоям: раздул пламя в камине, который топили, несмотря на теплую погоду за окном, сорвал со стены гобелен, опрокинул подсвечник… ох, быть еще одному пожару, и хорошо, если и в нем не обвинят Руиза. Вылетев в коридор, ветер кинулся догонять Сошига, но остановился столь же внезапно, как и сорвался с места. Сколько Руиз его знал, а завели дружбу они порядком давно, не чувствовал у ветра ни малейших эмоций. Ни разу. Однако сейчас тот был напуган. Страх читался отчетливо, передавался по их странной связи. Руиз вгляделся в переплетения теней на полу и стенах, услышал глухие чавкающие звуки и…
Благо, дверь, ведущая из питейного зала во двор, располагалась недалеко. Руиз выбежал из нее и тотчас склонился с три погибели у стены. Его рвало, буквально выворачивало наизнанку сначала желчью, а потом и кровью.
Скоро ли пришел в себя, не понял; что именно увидел взором ветра, не помнил. И точно не желал о том раздумывать. Кинув возле стены несколько самоцветов (за доставленное неудовольствие уборки), Руиз кое–как выпрямился и направился к городским воротам. Садаккар он покидал в спешке, на какую хватало сил, а выйдя, наконец, из ворот, побежал так быстро, как зазорно бегать не только магу, но и чародею, только вставшему на путь познания своих возможностей: показывая каждому, смотрящему вслед, подошвы своих сапог. Вскорости его нагнал ветер. Некоторое время летел рядом, делая вид, будто силится, но не может обогнать, потом сел на плечо. Руиз не возражал: ветер все равно ничего не весил. Сам он не остановился ни когда Садаккар скрылся из видимости, ни на закате следующего дня.
— Вот мы и вышли к моему новому дворцу, маг. Можешь дышать полной грудью, а главное, поговорить со мной, — раздалось над ухом, и Руиз открыл глаза. — Признаться, я соскучился по разговорам с умным собеседником.
— Похвала от дракона? — съязвил Руиз, не без удивления, смешанного с восторгом, оглядываясь по сторонам. — Не иначе ты очень во мне заинтересован.
— Так и есть, маг; так и есть.
В сердце руин, медленно высасывающих магию из пространства и жизненные соки из аристократов Садаккара — слишком медленно, как на вкус Руиза, но, иди процесс поскорее, до спасения, он, скорее всего, не дожил — разлилось круглое озеро. С наверняка очень чистой прозрачной водой, однако пока разглядеть этого не выходило: в озере отражалось высокое синее небо с невесомыми белоснежными облачками. По берегам цвели вишни и яблони, при этом еще и плодоносили. Впрочем, с эдаким количеством силы можно погоду менять под настроение. Над кронами цветущих деревьев возвышались острые крыши пусть не дворца, но вполне вместительного особняка.
— А… позволь поинтересоваться, насколько ты голоден сейчас и когда проголодаешься настолько, чтобы я из собеседника превратился в трапезу? — спросил Руиз, оценивая на глаз расход сил для поддержания всей этой красоты.
— Я ведь говорил, что скромен в своих аппетитах, — сказал дракон с недовольной интонацией и оскорбленным видом. Так, словно упоминал о том буквально вчера, а неучтивый маг то ли не услышал, то ли не внял, то ли выкинул из головы. — Я совсем недавно поглотил наемников.
— За пять сотен лет многое могло измениться, — заметил Руиз, на что дракон только фыркнул. — Впрочем… о чем это я?..
Надсуществу, разумом обитавшему вне пределов мира, было безразлично течение времени. С драконами все обстояло слишком непросто. Сбежав из Садаккара, Руиз посвятил два столетия изучению научных трудов, легенд, баек и даже анекдотов и не сказал бы, что мало–мальски продвинулся в понимании. Дракон был непостижим и настолько огромен, что его не мог долго выдерживать ни один мир. Якобы находиться в рамках мира дракону помогали те самые камни, один из которых свел с ума Сошига. А может, они помогали воссоздать новое тело, ведь иногда, если верить легендам, дракон все же погибал.