Партизаны полной Луны
Шрифт:
В следующие полторы минуты их завели в квартиру, освободили от рюкзака, курток и ботинок, вместили в две пары явно новых домашних тапочек и провели на сверкающую хирургическим блеском кухню, где жужжала, докладывая о готовности, кофеварка и невыносимо совершенно пахло кофе и свежим хлебом.
— Ванная справа. Гостевое полотенце — синее. Яичницу по-бирмингемски вы едите. Её все едят. Вам чаю? Кофе? С сахаром, с молоком?
— Мне чаю, чёрного, без сахара. А Толе — молока и две ложки. Я…
— Вы Галя. Он Сергей. Я — Саша.
Толя почувствовал, как напряглась за его спиной Аня.
— Нам, — вступил он, — описывали Сашу иначе.
Им его вовсе не описывали, но…
Хозяин квартиры коротко улыбнулся и кивнул.
— Он попал в аварию три дня назад, светофор сломался, на дороге получилась "ёлочка". Теперь лежит в реанимации. Я подбираю его связи.
— Ох, — выдохнула Аня, — а он…
— Очень сильно побился, но, кажется, будет жить. Мы с ним как бы университетские приятели. Плохая конспирация, но в случае чего моё присутствие здесь можно хоть как-то объяснить. Да, там в ванной регулятор сенсорный. Ориентируется сам по температуре тела, если любите погорячей или похолодней, нужно установить вручную. Душ лучше уже после завтрака. У вас будет часов шесть, чтобы отоспаться.
"Саша" совершенно не излучал тепла — и это успокаивало. Для него они явно были деталями на конвейере. Провести положенные манипуляции и отправить дальше. Им уже дважды попадались такие люди — с ними было надежнее всего. Хотя их самих было очень жалко. А ещё он был на кого-то похож… Или нет.
В ванной они не разговаривали.
Когда вернулись, на столе уже стояли две кружки с чаем, кружка с кофе и тарелки. Яичница по-бирмингемски оказалась проста в изготовлении — вырезать сердцевину из ломтика хлеба, обжарить получившуюся раму на горячей сковородке, залить в "окошко" яйцо, подождать, пару раз приподнять, чтобы не пристало, посыпать сверху тертым сыром и мелко рубленным зеленым луком, повторить четыре раза. Наблюдать за "Сашей" было удовольствием. А яичница оказалась очень вкусной. Или они просто были голодные. И уставшие. И перепуганные до такой степени, что страх уже не ощущался сам по себе. Было просто холодно.
"Саша" вымыл руки, вытер их кухонной салфеткой, выбросил салфетку в мусорное ведро, сел, взял кружку.
— Я уже завтракал. А вы, Галя, чувствуете неправду? Вам от нее физически неуютно?
Пузо брыкнулось. Они уже четыре месяца знали, что это мальчик, но почему-то так и не выбрали имя. Привыкли, наверное — Пузо и Пузо.
— Да, — ясно сказала Аня, положив на Пузо руку, чтобы успокоить. — Я и муж. А это…
— Это замечательно.
— Мы не знаем… — твердо начал Толя и умолк. Они были очень многим обязаны этим людям. Кажется, своими жизнями — а теперь ещё и жизнью будущего ребенка. И подполье делало много нужного и хорошего. В конце концов, они сами хотели что-то предпринять, сами вызвались помогать "подземке", с этого все и началось. Но быть "детектором лжи", но посылать людей на смерть… Они не знали, смогут ли. Они говорили об этом между собой.
— Вас никто не будет заставлять. Вас бессмысленно заставлять. Так. Давайте-ка действительно в душ, и спать. Только найдите мне сначала ваши документы. Попробую сделать из вас москвичей.
— Вы "часовщик"? — кажется, так в подполье называют мастера по документам. Толя не очень хорошо понимал в правилах конспирации, но чтобы мастер по документам был хозяином явки?
— У нас обычно говорят "кузнец", — Саша улыбнулся. — Нет, я так… Подмастерье.
Аня, вставшая было за документами, снова села, накрыла ладонью кружку.
— У вас беда, — это был не вопрос. И этого, кажется, не нужно было говорить, потому что "Саша" снова улыбнулся.
— Нет. Да. У нас как всегда. Служба безопасности, высокие господа[2], поломанные светофоры. Прорехи, помехи… — и это тоже нельзя было подделать, то, как он сказал — "высокие господа". Без почтения, без ненависти, без страха.
Толя прошел мимо Ани, слегка тронув её за плечо — не продолжай. Вынул из клапана рюкзака документы, которые им откорректировали в Туле. Топорно откорректировали: проверку на автомате выдержит, проверку человеком — а уж тем более, старшим…
— Я программист, — сказал он. — Я могу помочь, если вы скажете мне, что делать…
— Хорошо. Тогда посмотрите потом на предмет блох. Есть тестовая программа. Я вам помогу оттащить рюкзак в спальню. Если вам нужно что-то постирать, дайте мне. Тут стиральная машина с капризами, а я ещё не успел её наладить.
Спальня оказалась просторной, светлой, очень чистой. Без этого затхлого нежилого запаха — но и без всяких следов пребывания в ней человека. Как гостиничный номер перед приходом новых постояльцев. Дверь напротив была открыта, и в зеркальном платяном шкафу отражался угол верстака, на котором лежала одинокая контактная перчатка. Наверное, теплая — узкий, разделенный планками жалюзи солнечный луч падал прямо на нее. Уже в душе, под шум воды, Толя сказал Ане:
— У него кто-то погиб совсем недавно. Ты что, не видишь?
Толя проснулся от взгляда.
— Добрый день, — тихо сказал "Саша". — Сейчас три. Я закончил. Я сварил вам кофе. Вы встаньте, умойтесь, посмотрите, я вам там инструкцию к тестовику выложил, а я пойду позвоню.
— Не отсюда?
— На всякий случай. Я постучу — вот так, как вы звонили.
На сверкающем кухонном столе стояла очередная кружка с кофе, тарелка с бутербродами, ридер и планшетка с уже открытым файлом. А окно кухни выходило на парк — утром он этого не заметил, или занавески были задёрнуты.
Работа была не просто хороша. Если бы он не знал, как выглядели данные раньше, никогда бы не обнаружил подделки. Он её и не обнаружил. У них были новые биографии, новые адреса, слегка сдвинулся психопрофиль, изменились — чуть-чуть, в пределах допустимой ошибки — их генкарты и генкарта будущего ребенка, индекс "А" упал до восьмидесяти четырех — всё ещё опасно, но зато не очень расходится с тем, что почувствует при их виде любой варк. И хвосты, хвосты — обломки старых файлов, логи изменений, отчеты об автопроверках с директориями и списками. Сходится, сходится, сходится. Молекулярная структура чипа изменений не показывает. За шесть с половиной часов. Стиральную машину этот пижон наладить не может…
Условный стук он прозевал, как открывается дверь — не услышал, оторвали его от экрана только шаги в коридоре.
"Саша" сказал:
— Будите Галю. Только тихо. Надевайте то, что в шкафу. Там есть женские джинсы — кажется, на размер больше, не страшно.
— Что случилось?
— Не знаю. Может быть ничего. Но у меня не отозвались два номера. А ещё один отозвался. А не должен был. Может быть, мы и не горим. Я проверять не хочу.
Джинсы действительно оказались на размер больше, и это как раз было очень хорошо. Толя подумал — если они согласятся, будет ли он года через два, через три таким, как "Саша"?