Партизаны
Шрифт:
– Не знаю. Не в обиду будет сказано, Лоррейн, мне безразлично, по какую сторону стены вы находитесь. Это теперь не играет никакой роли, – Петерсен присел на стул, взял в руки стакан с вином и умолк. Каждый из присутствовавших в комнате мог бы поклясться, что впервые видит его погрузившимся в такое сосредоточенное молчание. Наступила тишина, которую нарушало лишь позвякивание убираемых Джордже пустых стаканов. Она уже становилась тягостной и неловкой, когда Лоррейн вдруг резко
– В чем дело? Что-то не так?
– Вы что-то сказали? – очнувшись от дум, спросил Петерсен. – Это относится ко мне, Лоррейн?
– К кому же еще я могу обращаться, если вы минут пять как глазеете на меня?
– Убеждения майора отнюдь не свидетельствуют о его дурном вкусе, – заметил Джакомо.
– Простите, Лоррейн, я просто задумался. Был далеко-далеко отсюда, – сказал Петерсен. Он улыбнулся. – Джакомо верно подметил: мои взгляды не мешают мне любоваться вами.
– Кстати, о взглядах, – весело промолвил Джакомо. – С того момента, как вы приняли позу роденовского «Мыслителя», Зарина не могла отвести глаз от вашего лица. Знаете, что мне пришло в голову? Кажется, я догадываюсь, о чем она думает.
– Успокойтесь, Джакомо, – оборвала его Зарина.
– Каждый из нас теперь волен думать о том, что ему нравится, – сказал Петерсен. – Ситуация дает повод подумать о многом. Вы, Джимми, кажется, тоже углубились в воспоминания? Яркие огни цивилизации? Нет. Белые скалы Дувра? Навряд ли! О! Огни родного дома!
Харрисон молча улыбнулся.
– Какая она, Джимми?
– Какая? – Харрисон опять улыбнулся и, пожав плечами, посмотрел на Лоррейн.
– Дженни – прелесть, – спокойно сказала Лоррейн. – Замечательный человек и близкая моя подруга. Она лучше Джеймса в сто раз.
Харрисон улыбнулся, точно был полностью удовлетворен услышанным, и потянулся за стаканом с вином.
Петерсен поймал на себе взгляд Джакомо. Тот едва заметно ему подмигнул. В ответ майор также чуть заметно кивнул головой и отвел глаза в сторону.
Последующие двадцать минут пленники провели почти в полном молчании, лишь изредка перекидываясь отдельными фразами. Затем дверь комнаты отворилась, и вошел Эдвард.
– Майор Петерсен, – он указал на выход. Петерсен встал. Джакомо попытался что-то сказать, но майор опередил его:
– Молчите, – он покрутил рукой, показывая, чтобы Джакомо запер рот на замок. – Наверняка дыба или «испанский сапог».
Через пять минут Петерсен вернулся в комнату.
– Что, никакой дыбы? – разочарованно поинтересовался Джакомо.
– Представьте себе, никакой. Никакой дыбы, никакого «испанского сапога». И вы следующий.
Когда Джакомо вышел в коридор,
– Что они хотели от вас? На что это было похоже?
– Все было цивилизованно и гуманно, впрочем, как я и предполагал. Задали кучу вопросов, некоторые очень личного свойства. Но я сообщил только то, что разрешено в таких случаях разглашать: имя, звание, должность. Они не стали усердствовать.
Джакомо отсутствовал даже меньше, чем Петерсен.
– Разочарован, – сказал он, – крайне разочарован. Им далеко до средневековых инквизиторов. Ваш выход, капитан.
Харрисона допрашивали дольше, чем двух предыдущих, но ненамного. После возвращения он выглядел очень задумчивым.
– Лоррейн, теперь вызывают вас.
– Меня? – девушка нерешительно подошла к двери. – А если я не пойду, меня поведут силой?
– Это на них не похоже, – промолвил Петер-сен. – Не бойтесь. Какой хищник посмеет напасть на такую очаровательную молодую англичанку?
Лоррейн кивнула и с явной неохотой вышла. Петерсен спросил:
– Как это выглядело, Джимми?
– Как вы и сказали, вполне цивилизованно. Мне показалось, что они знают обо мне на удивление много. Но самое интересное – не было задано ни одного вопроса, который носил бы военный характер.
Лоррейн возвратилась минут через пятнадцать. Лицо ее было заплаканным и бледным. Зарина посмотрела на Петерсена, Харрисона и Джакомо и, покачав головой, обняла девушку за плечи.
– Они не обидели тебя, Лоррейн? Они вели себя почтительно? По-рыцарски? – Зарина бросила на мужчин вопросительный взгляд. – Быть может, они пытались... Кто следующий, Лоррейн?
– Больше никого не вызывали.
– Что они сделали с тобой?
– Ничего, – ответила Лоррейн. – Если ты думаешь... Нет-нет, никто не прикоснулся ко мне и пальцем. Всего лишь несколько вопросов... – У нее был упавший голос. – Пожалуйста, Зарина, я не хочу говорить об этом.
– "Мараскине", – авторитетно заявил Джордже. Он взял Лоррейн под руку, усадил за стол и наполнил рюмку ликером. Девушка взяла ее, благодарно улыбнулась, но ничего не сказала.
...Черны появился в сопровождении Эдварда. Впервые пленники увидели их такими умиротворенными, раскрепощенными и улыбающимися.
– У меня новости, – провозгласил Черны. – Надеюсь, они всем понравятся.
– Вы пришли без оружия? – удивился Джордже. – Настолько уверены, что мы никому не переломаем ребра? А вдруг захотим сбежать и возьмем вас в заложники? Не забывайте, мы люди отчаянные.
– Неужели вы сделаете это, профессор?
– Конечно, нет. Хотите вина?