Партизаны

Маклин Алистер

– Мы поступаем точно так же.

– Ну-ну, – кивнул Черны. – А тысячи мусульман в Южной Сербии покончили жизнь самоубийством?

Метрович не ответил.

– А сколько сербов – мужчин, женщин, детей – самым жестоким образом было уничтожено всего лишь потому, что у них другая вера?

– Четники не принимали участия в массовых казнях, – возразил Метрович. – Это делали усташи, подонки и уголовники.

– Усташи – ваши союзники. Вспомните Крагуевац, майор, где партизаны убили десять немец них солдат, а немцы в отместку уничтожили пять тысяч югославских граждан. Выводили из классов

детей и расстреливали их на школьном пороге. Говорят, даже некоторым палачам становилось плохо от этого зрелища. Вспомните отступление из Узицы. Немецкие танки утюжили улицы до тех пор, пока не передавили гусеницами всех раненых партизан. Грехи ваших кровных друзей – это ваши грехи. Но я не стану уподобляться вам и использовать ваши же методы. У меня есть свой приказ. А, кроме того, вы, по крайней мере формально, – наши союзники, – последняя фраза Черны прозвучала презрительно.

– Вы – партизаны, – промолвил Метрович.

– Избави Бог! – с отвращением сказал Черны. – Разве мы похожи на партизанский сброд? Мы десантники из дивизии Мурдже. – Дивизия генерала Мурдже считалась одной из лучших итальянских частей, дислоцированных в Юго-Восточной Европе. – Я же сказал, вы – наши союзники...

– Должен извиниться перед вами, Петер, – обратился Метрович к Петерсену. – Вчера вечером я не поверил вашим словам. Они показались мне настолько невероятными. Теперь вижу, что вы были правы.

– Лучше бы я сам поверил своим догадкам, – откликнулся тот. – Черт возьми, у меня было целых двадцать четыре часа!

– Свяжите их, – Черны указал на Метровича и Ранковича.

На выходе из хижины к шестерым десантникам присоединились еще двое солдат. Это никого не удивило – такой человек, как Черны, вряд ли провел бы в доме почти час, не выставив наружной охраны. Вне всяких сомнений, это были солдаты элитного подразделения.

Метрович прошлым вечером еще раз ошибся, утверждая, что никто не сумеет пройти через горы, если погода останется прежней. Десантники Черны убедительно опровергали эти слова. Погода не изменилась – по-прежнему выла метель, и порывистый ветер швырял в лица колючий снег, не давая разглядеть что-либо вокруг, но солдаты, казалось, не замечали ничего. Более того, им точно доставляло удовольствие идти в столь экстремальных условиях. Пленники, выстроенные в цепочку и окруженные с обеих сторон конвоем, брели, проваливаясь по колено в снег. Когда лагерь четников остался далеко позади, солдаты по знаку Черны остановились и достали фонарики.

– Здесь нам придется связать вам руки, – заявил Черны.

– Удивляюсь, что вы не сделали этого раньше, – сказал Петерсен. – Но еще больше меня удивляет, что вы хотите сделать это сейчас. Наверное, собираетесь убить всех?

– Объяснитесь.

– Мы находимся в самом начале тропы, ведущей вниз, в ущелье.

– Как вы это узнали?

– Направление ветра со вчерашнего дня не изменилось. У вас есть пони?

– Только для дам. Именно столько требовалось и вчера.

– Вы очень хорошо информированы. А остальным вы намерены связать руки из опасения, что мы сбросим вас в пропасть? Ошибка, капитан Черны, ошибка. Десантник не должен так ошибаться.

– В самом деле?

– Не стоит нас связывать по двум

причинам. Во-первых, поверхность тропы неровная и скользкая из-за плотного наста. Если кто-нибудь из нас, будучи связанным по рукам, оступится, то не сможет восстановить равновесие и соскользнет вниз. Вообще, как можно передвигаться по скользкому насту со связанными руками? Это все равно что послать людей на заведомую смерть. Вы должны были об этом догадаться. Во-вторых, на узкой тропе ваши люди пойдут не рядом с пленниками, а в начале и конце процессии. Что могут пленники предпринять в этой ситуации? Разве что добровольно свести счеты с жизнью. Могу заверить вас, ни один из них не собирается этого делать.

– Я не горец, майор Петерсен. Поэтому, пожалуй, соглашусь с вашими доводами.

– У меня еще одна просьба. Если можно, разрешите мне и Джакомо идти рядом с пони. Девушки неуютно чувствуют себя в седле, да еще на высоте.

– А я не хочу, чтобы вы шли со мной рядом! – сама перспектива предстоящего спуска заставляла голос Зарины звучать чуть истерично. – Не хочу!

– Вы слышали? – сухо сказал Черны, – Она не хочет.

– Она не ведает, что говорит. Девушка страдает тяжелой формой вертиго. Подумайте, что я выиграю, если буду ее сопровождать?

– Вроде бы ничего...

Когда кавалькада, готовясь к спуску, выстраивалась на вершине скалы, Джакомо, ведущий пони с восседавшей на нем Лоррейн, проходя мимо Петерсена, шепнул:

– Неплохо исполнено, майор, – и исчез в снежной круговерти. Петерсен задумчиво посмотрел ему вслед.

Спуск при снегопаде и ветре всегда намного труднее, чем подъем. Каждый из его участников в полной мере испытал это на себе. Прошло почти два часа, прежде чем процессия достигла дна ущелья.

– Мы внизу? – это были первые слова Зарины с тех пор, как они покинули плато.

– В целости и сохранности, – отозвался Петерсен.

Девушка глубоко вздохнула.

– Спасибо. Можете отпустить мою лошадь.

– Это пони, – поправил ее майор. – Знаете, я как-то привык к этой малютке.

– Простите, – поспешно сказала Зарина. – Вы меня неправильно поняли. Я не хотела грубить вам... Просто хотела сказать, что вы такой... такой ужасный... и такой добрый... Нет, это я ужасная... А вы...

– Я сделал то, что обязан был сделать.

– Они собираются убить вас?

– Убить? Какие мрачные мысли. Почему они должны убивать меня?

– Вы сами сказали, что генерал Гранелли – злой человек.

– Генерал Гранелли находится в Риме. А вы не думаете о том, что может произойти с вами?

– Нет, не думаю, – голос девушки был угрюмым. – Это меня мало волнует.

– Обычно на этом месте в разговоре ставят точку, – резюмировал Петерсен.

Теперь ветер швырял снег не в лица, а в спины. Вскоре Черны опять подал знак всем остановиться. Он осветил фонарем грузовик, угнанный Петерсеном двое суток назад.

– С вашей стороны, майор" было разумно оставить транспорт в таком подходящем месте.

– Всегда рад помочь союзникам. Но ведь не на нем же вы сюда прикатили?

– Разумеется. – Черны сместил луч фонаря влево. Невдалеке темнел большой армейский фургон. – Полезайте в кузов. А ты, Эдвард, поедешь со мной.