Паруса над волнами
Шрифт:
— Я еще не все сказал, адмирал, и надеюсь, что щедрость ваша еще более увеличится от того, что вы услышите далее…
— Выкладывай же, черт побери, и побыстрее, все, что знаешь!
— Не так уж я много знаю, адмирал, потому что прошло больше месяца, когда я был последний раз в Салина-Крус.
— Что это за чертово Салина-Крус?
— Небольшой портовый городок в заливе Теуантепек.
— Там что — склады вашего короля Филиппа?
— Там нет никаких складов, адмирал. А король Филипп — это не мой король, потому что я не вполне испанец.
— К черту твоих благородных родственников! Прошу: не сбивайся с курса. Ты начал о складах.
Да. Так вот, там нет никаких складов, адмирал. Зато Салина-Крус — порт, в который приходят корабли из Манилы. Они привозят оттуда золото, драгоценные камни, атлас, шелк. Там все это добро подготавливается к отправке в Испанию. Сегодня, если не ошибаюсь, двенадцатое июня?
— Да.
— Пятнадцатого августа в Салина-Крус ждут галион «Санта Анна». На его борту — годовая добыча золота и драгоценностей с архипелага. Если ваша щедрость так же высока, как ваше благородство…
— Хватит! Сколько ты хочешь за сообщение?
— Я очень бедный человек, адмирал, и мои желания не простираются столь далеко…
— Сколько?!
— Одну двадцатую.
Сэр Томас задумался.
Конечно, двадцатая — очень, очень много. Но ведь кроме Салина-Крус на побережье должны быть еще какие-то города. И в этих городах, вероятно, тоже водится золотишко и еще кое-что… Пока он ожидает «Санта Анну», люди могут немного размяться на суше.
— Хорошо. Получишь одну двадцатую с любой суммы. Веди!
До пятнадцатого августа положили на карты весь прибрежный район до города Мансанильо. Попутно задержали небольшой корабль со слитками серебра. Затем спустились южнее, высадили шестьдесят человек на берег, и они атаковали, захватили, ограбили и сожгли большой порт Акапулько.
Шло уже пятнадцатое октября, а «Санта Анны» не было и в помине.
— Клянусь Мадонной, она придет! Она должна обязательно прийти! Она просто запаздывает! — божился Михаэл Санциус, когда Кэвендиш брал его за горло.
— Ждем до пятнадцатого ноября, а потом — на запад!
Неделя, вторая… третья…
Ограблено и потоплено еще четыре небольших корабля и сожжено две деревни на берегу.
Четвертого ноября утром всех разбудил дикий крик вахтенного: «Сэйл! Сэйл!! Сэйл!!!»
Команды обоих кораблей высыпали на палубы.
Из утреннего тумана величественно выплывали прямые паруса огромного галиона.
— Это она!.. — благоговейно прошептал бедный искатель приключений Санциус.
— Орудия — к бою! — приказал Томас Кэвендиш. И добавил: — Только не торопитесь, ребята. Не потопите ее. Дайте сначала несколько ядер по крылышкам.
Эскадра пошла на сближение с галионом.
Канониры «Дизайра» и «Контента» откинули щиты портов и выдвинули пушки. «Санта Анна» неторопливо шла вперед. Разве мог подумать ее капитан, что встретит в заливе Теуантепек английских золотоискателей? Испанцы даже не расчехлили своих пушек.
«Дизайр» дал залп правым бортом по мачтам
Однако испанские моряки были ничем не хуже английских. На остатках парусов «Санта Анна» попыталась уйти от смерти лавировками. Тем временем испанские канониры подготовили к бою пушки. Их было вдвое больше, чем на «Дизайре» и «Контенте».
И все же эффект неожиданности был на стороне сэра Томаса.
Следующий залп сбил с мачт галиона остатки парусов, а ядра «Контента» вспенили воду у самого носа «Санта Анны».
В этот момент дал залп всем бортом галион. Но пушкари не успели хорошенько прицелиться. Ядра шли с перелетами и недолетами.
— Мачты! — заревел сэр Томас. — Бейте по рангоуту! Сметайте все с палубы! Но только не в борт, не в борт! Ради всех святых, не топите его!
Через час испанцы подняли «флаг верности».
Люди Кэвендиша ворвались на палубу искалеченного судна.
Добыча окупила все долгое плаванье к берегам Америки и длинное ожидание: сто двадцать тысяч песо золотом, несколько шкатулок неограненных драгоценных камней, слитки серебра, каждый такой тяжести, что его с трудом поднимал один человек, благородный атлас, тончайшие восточные шелка…
Когда все было перетащено на «Дизайр» и «Контент», сошедшиеся борт к борту, а «Санта Анна» успокоилась на дне залива вместе со своей строптивой командой, начался дележ сокровищ.
Одна двадцатая была честно отдана Михаэлу Санциусу, ибо благодаря его сообщению экспедиция прошла столь блестяще. Одну восьмую по уговору взял сэр Томас Кэвендиш, остальное досталось командам.
Неизвестно, что произошло на «Контенте», но ночью на тускло освещенной фонарями палубе долго не смолкали недовольные крики и взрывы страшных ругательств.
Утром «Контента» в заливе не оказалось.
Больше его Томас Кэвендиш никогда не видел…
Итак, последний из трех — «Дизайр» — с сорока восемью матросами на борту, не утруждая себя поисками исчезнувшего товарища, под напором свежего ветра стремительно побежал на запад.
Он пристал к острову Ява, запасся у раджи Баламбоама продуктами, свежей водой, дополнительным грузом гвоздики и перца, которые в Англии шли чуть ли не на вес золота, и снова вышел в океан, теперь уже в Индийский. И опять — в который уж раз! — стояла на редкость ласковая погода.
Только у мыса Доброй Надежды, на третий месяц плаванья, «Дизайр» хлестнула буря. Но дом был уже так близок, что люди, прошедшие воды почти всех широт, не обратили на нее внимания. Единственное, что мучало матросов, — голод. Они сидели на золоте и драгоценных камнях и пили тухлую воду, и ели отвратительную солонину, в которой копошились черви.