Пастырь из спецназа
Шрифт:
– Алексий! – заорал он. – Быстрее!
Недавние «Дети Духа», почуяв, что начало происходить что-то куда как более важное, чем покаяние бывшего миссионера, зашевелились.
– Люди! – привлек внимание к себе отец Василий. – Дорогие мои! Мы все сейчас… дружно… как одна семья… произнесем молитву покровителю этого храма и этой земли… Попросим же господа и угодника его Николая о защите наших бренных тел и просветлении наших заблудших душ…
У храма зашевелились активнее, и на ступеньках появились сияющий широкой, щедрой улыбкой диакон Алексий и беременная супруга священника Олюшка. И в руках у них сверкала древним церковным лаком и сияла позолотой чудотворная православная икона…
И просветленный лик Николая Угодника был так хорош, так благостен, что у отца Василия защемило в груди.
– На колени, братья и сестры мои! – неожиданно прорезавшимся басом рыкнул он. – Все на колени! Молитесь, братья и сестры, и чудотворный Николай не оставит вас!
Толпа словно вздохнула, и вся эта огромная черная масса, шурша одеждой, послушно опустилась на колени. И тогда – отец Василий это прекрасно видел – Скобцов окончательно дрогнул, и подошедшие к воротам омоновцы тихо, стараясь не греметь щитами, почти на цыпочках, тронулись в обратный путь. Это была полная и окончательная победа!
Люди молились около полутора часов, и наступил момент, когда отец Василий понял: хватит… Он дал знак Алексию, и чудотворную икону осторожно внесли в храм, а стоявшие на коленях теперь уже бывшие «Дети Духа» поднялись – благостные и просветленные. Они еще не были готовы к тому, чтобы бесстрашно разойтись по домам, но главное чудо уже произошло – внутри они стали другими.
Священник поискал глазами костолицего и не нашел – слинял бывший миссионер подальше от этого рокового для него места. Отец Василий вздохнул и побрел в бухгалтерию – попить чаю и немного передохнуть.
– Отец Василий! Батюшка! – дернули его за рукав.
Священник оглянулся. Прямо перед ним стоял молоденький и довольно шустрый помощник Медведева, кажется, Дима…
– Батюшка, вас Николай Иванович к себе вызывают… – со странным выражением в глазах сообщил Дима.
– Как это он меня вызывает? Я ему что – шофер?
– Как мне сказали, так я и передаю, – отреагировал Дима. – Только Николай Иванович сказали, если не пойдет, силком притащи.
– А вот это ты видел? – продемонстрировал отец Василий щуплому Диме могучий, волосатый кулак.
– А еще он сказал, – бесстрашно продолжил помощник. – Если все равно не пойдет, скажи ему, потом же хуже будет.
Отец Василий улыбнулся: умел глава администрации выбирать себе людей; по крайней мере, Димка ему нравился все больше.
– И где назначена моя экзекуция? – наклонил он голову набок.
– В кабинете главы районной администрации, где же еще?
– Скажи, приду.
Священник прекрасно понимал, что ничего ему Медведев не сделает, а все эти замашки у главы администрации остались еще с партийных времен. И все равно подобное обращение светской власти с духовной было ему неприятно. Все эти медведевы по-прежнему считали себя центром земли, а других – лишь бесплатным приложением к этому, с позволения сказать, центру.
Некоторое время он еще колебался, идти прямо сейчас или все-таки попозже, когда Медведев поостынет, но вдруг испытал такой взрыв презрения к этой своей хитромудренькой расчетливости, что сплюнул и почти бегом направился к машине. Никогда он не избегал разборок и не собирался делать этого впредь. Так что уже через несколько минут отец Василий широким, энергичным шагом входил в медведевскую приемную.
Секретарша по старой памяти сразу же вжалась в угол, но священник, не обращая на нее ровно никакого внимания, проследовал в кабинет и решительно захлопнул за собой дверь.
На этот раз у Медведева сидели трое: сам хозяин кабинета, понятное дело, Скобцов и еще какой-то неизвестный, явно не усть-кудеярского поля ягодка. Отец Василий приветливо кивнул всем троим и, не подавая никому руки, уселся с торца длинного т-образного стола.
– Я вас слушаю.
– Это я вас слушаю, – мрачно отозвался Медведев.
– Николай Иванович, – едва сдерживая праведный гнев, начал священник, – не я вас к себе приглашал…
– А кто говорит о приглашении?! – взорвался глава администрации. – Кто-о?!!
Медведев подскочил и кинулся бегать по кабинету.
– Ведь чуял же, старый дурак, что нельзя сюда молодого попа запускать! И ведь из патриархии позвонили… попросили встретить да приветить! Пригрел змею на сердце!
– Я вам ничего не должен, – покачал головой отец Василий.
– Вот ты-то мне как раз и должен! – остановился напротив священника Медведев. – Ты хоть представляешь, на какие бабки райадминистрация влетела?! А?! Представляешь?!!
– Я вас предупреждал, – не без удовольствия напомнил священник. – И нечего было вам совместные проекты со всякой швалью затевать.
– Он предупреждал! – хлопнул себя по широкому лбу глава администрации. – Ну как же! А то я и забыл совсем! – Он снова резко развернулся и оказался прямо перед священником – лицом к лицу. – Ты почему спецоперацию сорвал?
– Говно это, а не спецоперация! – не выдержал отец Василий. – Ты что думаешь, старый дурак, захватил баб да стариков, вот тебе и деньги появились?! Так, да?! Так ты, милый мой, никакой тогда не глава! Ты, старый пень, в таком случае простой полевой командир! Ты понял меня, калоша старая?!!
В кабинете повисла мертвая тишина. До этой минуты никто и никогда не смел кричать на «дорогого Николая Ивановича» да еще в его собственном кабинете. Да еще такими словами!
Скобцов и неизвестный священнику молодой человек испуганно молчали, видимо ожидая, что вот прямо сейчас над ними разверзнутся хляби небесные и этого богохульника в рясе покарают громы и молнии какого-нибудь покровительствующего российской власти административного божества. Но ничего не происходило. И тогда Медведев вдруг шумно вздохнул, затем как-то странно всхлипнул, повернулся и старческой походкой прошаркал в свое роскошное кожаное кресло. – Давай, Скобцов, – устало махнул он рукой. – Приступай.