Патрик Кензи
Шрифт:
— В переулке.
Бруссард закрыл глаза.
— Где именно? Адрес, мисс Маккриди.
— Я вам говорю, я была совсем никакая. Я…
— Ну, тогда хоть город назовите, вашу мать, — сказал Бруссард сквозь зубы.
— Чарлстаун, — сказала Хелен, склонила набок голову и задумалась. — Да. Почти точно. Или Эверетт.
— Или Эверетт, — сказала Энджи. — Это значительно сужает круг поисков.
— Чарлстаун — это там, где большой памятник, Хелен, — сказал я и ободряюще улыбнулся. — Вы понимаете, о чем я говорю.
— Он надо мной что, смеется? — обратилась Хелен к Пулу.
— Я бы не рискнул делиться своими предположениями, — сказал Пул. — Но мистер Кензи прав. Если б вы были в Чарлстауне, вы бы запомнили памятник. Ведь верно?
Наступила очередная долгая пауза, Хелен изо всех сил напрягала то, что осталось от ее мозга. Я уж подумал, не принести ли ей еще банку пива для стимуляции мышления.
— Точно, — очень медленно проговорила она. — На обратном пути мы проехали по большому холму рядом с памятником.
— Значит, дом, — сказал Бруссард, — был на восточной стороне города.
— Восточной? — повторила Хелен.
— Вы были ближе к району Банкер-Хилл, к Медфорд-стрит или Банкер-Хилл-авеню, чем к Мейн-стрит или Уоррен-стрит.
— Ну, раз вы так говорите…
Бруссард склонил голову, потер ладонью щетину на щеке, коротко вздохнул.
— Мисс Маккриди, — сказал Пул, — вы еще что-нибудь о доме помните, кроме того, что он стоял в конце переулка? Это был дом на одну семью или на две?
— Он был очень маленький.
— Будем считать, что на одну семью. — Пул сделал пометку в блокноте. — Какого цвета?
— Они были белые.
— Кто?
— Друзья Рея. Женщина и мужчина. Оба белые.
— Отлично, — сказал Пул. — Но — дом. Какого он был цвета?
Она пожала плечами:
— Я не помню.
— Поехали искать Ликански, — сказал Бруссард. — Можно поехать в Пенсильванию. Черт, я сяду за руль.
Пул выставил руку:
— Дайте нам еще минутку, детектив. Мисс Маккриди, пожалуйста, вспомните. Вспомните тот вечер. Запахи. Музыку, ведь у Ликански в машине стереосистема. Вспомните все, что угодно, только бы снова почувствовать себя в той машине. Вы ехали из «Нашуа» в Чарлстаун. Это примерно десять часов, может, чуть меньше. Вы были никакая. Вы свернули в этот переулок, и вы…
— Мы — нет.
— Что?
— Мы в переулок не сворачивали. Остановились на улице. В переулке стояла старая сломанная машина. Пришлось колесить минут двадцать, пока нашли, где ее оставить. Там это непросто.
Пул кивнул:
— Сломанная машина в переулке. Было в ней что-нибудь запоминающееся?
Хелен покачала головой:
— Просто груда ржавого железа. Стояла на подпорках. Ни колес, ничего.
— Понятно, подпорки, — сказал Пул. — Больше ничего?
Хелен уже начала отрицательно покачивать головой, но вдруг замерла и захихикала.
— О чем смеемся? — спросил Пул.
— А?
— Что вас рассмешило, мисс Маккриди?
— Гарфилд.
— Джеймс Эй? Наш двадцатый президент?
— А? — Хелен выпучила глаза. — Нет. Тот кот.
Мы все посмотрели на нее в недоумении.
— Тот кот! — Она вытянула руки. — Из комиксов.
— Гм, — произнес я.
— Помните, все прилепляли этих Гарфилдов на окна в машинах? Ну. В той машине тоже был. Вот так я поняла, что он висит там типа вечно. Ну, сами подумайте, кто в наше время прилепляет Гарфилдов к стеклам?
— И в самом деле, — зло сплюнул Пул.
10
По прибытии в Новый Свет Уинтроп и другие первопоселенцы обосновались на клочке земли площадью примерно полтора квадратных километра, большая часть которого была на холме. Холм назвали именем родного английского города — Бостоном. Первая же зима оказалась суровой, и тогда выяснилось, что вода здесь почему-то солоноватая, поэтому поселенцы переправились через пролив, забрав с собой название «Бостон» и оставив на некоторое время то, что в дальнейшем станет Чарлстауном, без имени и назначения.
С тех пор Чарлстаун тесно связан с историей освоения Северной Америки. Основали его ирландцы, здесь прожило десять поколений рыбаков, купцов, ведших морскую торговлю, и портовых рабочих, поэтому горожане печально известны своей немногословностью и нежеланием общаться с полицией, вследствие чего частота убийств здесь хоть и невелика, но процент нераскрытых — самый высокий в стране. Эта неразговорчивость проявляется и в повседневной жизни. Спросите местного жителя, как пройти на такую-то улицу, и он прищурится.
— Какого хрена ты тут толчешься, если дороги не знаешь?! — так мог бы он вежливо ответить и показать, уж если вы ему действительно понравитесь, сложенный кулак с выставленным средним пальцем.
Заблудиться и заплутать в Чарлстауне легко. Таблички с названиями постоянно куда-то исчезают, здания вдоль улиц местами так теснятся друг к другу, что можно легко пропустить переулок, ведущий к домам, которые стоят за ними в глубине. Улочки, ведущие по склону холма, часто заканчиваются тупиками, заставляют водителя разворачивать назад.
Кварталы Чарлстауна меняют характер с поразительной быстротой. В зависимости от направления движения жилой район Мишавам может смениться вполне пристойными, с точки зрения среднего класса, кирпичными домами, подковой окружающими Эдвардс-Парк. Улицы здесь проходят через великолепие колониальных городских зданий из красного кирпича с белой отделкой, обступающих площадь Памятника, и без всякого предостережения или уважения к истории переходят в темно-серый район Банкер-Хилл, один из беднейших белых жилых кварталов по эту сторону от Западной Виргинии.