Паутина грез
Шрифт:
Я молчала. Не дождавшись моей реакции, отчим продолжал:
— Позволь, я подробно опишу, из чего будет состоять наша работа. Прежде всего — карандашный рисунок. Затем краски, чтобы найти нужный тон кожи. Потом глина, чтобы соблюсти все пропорции. И только потом — куколка.
У меня так и не было сил нарушить молчание. Тогда Таттертон сказал:
— Что же, поговорите еще с Джиллиан на эту тему. А мне надо проведать Троя, сделать несколько звонков, в том числе в офис. Но ты ни о чем не беспокойся, Ли, — добавил он. — Ты отлично справишься с этой работой и даже прославишься.
Он встал, поцеловал мать и вышел. Она сразу посуровела.
— Честное слово, Ли, ты меня удивляешь и огорчаешь. Ты же видишь, как вдохновлен Тони, как он горит своим новым замыслом, как это важно для Таттертонов. Тебя хотят поставить в центр прекрасного начинания, а ты начинаешь капризничать, дуться и хлопать глазами. «А что я должна делать? А зачем? А почему?» Что за детский сад!
— Но, мама, ведь позировать обнаженной…
— Что? Что в этом ужасного? Ты слышала, что сказал Тони? Это искусство. Ты бывала в музеях? Что, Давид Микеланджело одет? А Венера? У всех скульпторов есть натурщики. Когда Тони поделился со мной мыслями относительно первого кукольного портрета, я думала, ты будешь заинтересована и рада. Я полагала, ты достаточно взрослая, чтобы не краснеть, когда речь идет о большом искусстве. Поверь, — продолжала она, — если бы мне в твоем возрасте такой художник, как Тони Таттертон, предоставил возможность позировать ему, я бы ни секунды не колебалась. Ни секунды!
— Тогда почему ты не можешь быть его натурщицей, мама? Ты такая красивая, статная, молодая.
По ее лицу пробежала тень.
— Тони же объяснил, что первые куклы будут сделаны для девочек-подростков, — сухо ответила она. — Разве я могу быть моделью для куклы? Я взрослая женщина! Конечно, Ли, выгляжу я молодо, но ведь не как подросток, а? Скажи, Ли!
Я лишь пожала плечами, совершенно не представляя, что ей хочется услышать.
— Может быть, это лучше тебе сделать, мама? Ты же художница, ты могла бы меня нарисовать.
— Нет, Ли, для такой серьезной работы я не имею времени. У меня масса светских обязанностей, кстати, очень важных. К тому же мой стиль — художественная фантазия. И не надо напрасно беспокоиться. Никуда ходить тебе не придется, — успокаивала меня мать. — Все будет происходить здесь, в Фарти. Вот, кстати, тебе развлечение на лето, чтобы не скучать. Токи решил оборудовать студию в хижине. Там вам никто не будет мешать.
— В хижине?
— Правда, отличная мысль?
Я неопределенно кивнула.
— Вот и прекрасно. Я скажу Тони, что ты дала согласие. — Мать встала со своего трона. — Ну не чудесно ли? Я жду не дождусь, когда работа будет закончена.
Я побежала к себе. Мне еще нужно было принять душ и переодеться к ужину. Собраться с мыслями, сосредоточиться я не могла. Меня разрывали противоречивые чувства — от восторга до стыда. С одной стороны, я гордилась тем, что с меня будет вылеплена статуэтка, которая станет началом новой коллекционной серии таттертонских игрушек; я понимала, что весь мой «элитный клуб» изойдет завистью и что все девчонки захотят себе таких кукол… А с другой стороны, Тони — молодой мужчина, мамин муж, красивый, полный сил. Мыслимо ли стоять перед ним в голом виде?
В ванной я сняла купальник и, прежде чем шагнуть в душ, посмотрела на себя в зеркало. При ярком электрическом освещении видны были все тайные изгибы моего тела. Голубоватые сосуды на груди образовывали под кожей причудливую сеточку. Что, Тони сделает мою грудь такой же упругой, как в жизни? Что, он изобразит на теле куклы маленькую родинку под правой грудью? Конечно, кукла будет одета, и одета нарядно, но вдруг кому-нибудь вздумается обнажить ее? И он увидит меня… голой?
Как вообще женщины решаются быть натурщицами? Неужели они могут просто сидеть или стоять перед художником, думать о своем, будто вообще ничего особенного не происходит?
Я все смотрела на себя в зеркало и пыталась представить, как я буду позировать Тони… вот он подходит к холсту, вот берет кисть, палитру, вот поднимает глаза и пронзительно вглядывается в линии моего тела… сердце мое колотится, потому что он поедает меня взглядом…
— ЛИ!
Я вздрогнула. Это из-за двери звал меня Трой. Я быстро накинула халат и вышла к малышу. Он был так взбудоражен, будто мы, по меньшей мере, месяц не виделись.
— Тони сказал мне, Ли! Тони все рассказал. Он сказал, что сделает куколку Ли, которую я скоро смогу держать в руках!
— Трой, неужели тебе так хочется иметь новую куклу? Это девочки играют в куклы!
— Тони не будет делать обычную куклу. Он сделает коллекционную куклу Таттертона! — гордо сказал мальчик, явно ожидая поддержки с моей стороны.
— Ты прав, — не устояла я, и он просиял.
— Но Тони говорит, что мне нельзя ему помогать. Он хочет сосредоточиться. Для него это первая кукла, — печально, но с пониманием произнес мальчик. — Правда, он обещал, что я первым увижу ее. Я сейчас уже знаю, что это будет самая красивая кукла в мире. Пойду, Ли. Я должен еще Борису рассказать.
И он выбежал в коридор.
А я вновь осталась один на один с зеркалом. Что делать? К кому бежать за помощью? Мама не захотела поддержать меня, ей главное занять Тони, чтобы он оставил ее в покое… А что сказал бы папа?
Он не одобрил бы, точно. Да он возмутился бы, запретил бы… но папы рядом не было. Папа работал в Европе, занятый новыми проектами и… Милдред Пирс.
Ох уж эта Милдред Пирс, неприязненно подумала я. Она отняла у меня папу, она держит его подле себя, не пускает его ко мне… и, возможно, не пустит никогда.
Что же, сбрасывая халат и ступая под струи душа, подумала я, тогда я стану игрушкой, красавицей-куколкой из империи Таттертона! Папа получит на свадьбу чудесный сувенир.
Глава 13
Я — натурщица?
Целую неделю Тони не вылезал из офиса: готовил рекламную кампанию для новой коллекции, создавал специальный художественный отдел кукол, подыскивал мастеров по платью, прическам. Каждый вечер он сообщал нам с мамой все новые подробности о предстоящем «кукольном проекте». Мать в отличие от меня интересовалась всеми нюансами и подробностями. Я была подавлена. Я ждала. Наконец со служебными хлопотами было покончено, студия в хижине подготовлена, и Тони объявил, что первый сеанс состоится завтра утром. Кровь прилила к моему лицу, екнуло сердце. А мать вздохнула с облегчением. Тони предложил тост — за новое поколение таттертонских игрушек.