Паутина любви...
Шрифт:
– Милан – потряс меня за плечо Стас. Я очнулась от похоронных мыслей и подняла голову.
– Все нормально, просто мне хотелось знать, – ответила я на немой вопрос в глазах брата.
– Почему он тебе это рассказал? – допытывался Стас.
– Потому что думал, что узнай я его мотивы… лживые мотивы, не расстрою свадьбу наших родителей, – честно ответила я, а губы брата сжались.
– Урод! – процедил он. – Если он хоть пальцем тебя тронет, если подойдет… я не посмотрю на наше перемирие…
– Успокойся, – попросила я его. – Нам придется как-то всем сосуществовать вместе. И необходимо забыть тот случай. Начать новую жизнь. Хорошо?
– Милана сестренка, ненавижу его, – скривился брат, глядя на меня блестящими глазами, подтверждающими его слова.
– Я понимаю, но ради отца мы будем вежливы и отпустим прошлое. Мы должны. Это единственное, что мы можем сделать для нашего папы, чтобы он наконец-то был счастлив.
– Сейчас для меня было главным успокоить Стаса, не дать ему натворить глупостей.
– Ты права, – сдался он. – Но если что-то…
– Ничего, поверь. И к тому же я уже взрослая и у меня вскоре, надеюсь, появится тут парень, – перевела я тему. Настроение Стас тут же сменилось с мрачного на романтическое. И, не дав ему вспомнить наш разговор и его чувства к Антону, я в который раз стала наигранно весело рассказывать о Александре. Мы провели, сидя на полу, еще три часа, пока я спрашивала его обо всем. Я отвлекала, как могла. Отлично отыграла эту роль, хотя внутри меня происходило сумасшествие. Душа стонала от боли, от вранья. Антона весь пропитан ложью. И я еще его жалела? Этого кукловода? Глаза снова наполнились слезами, но я больше никогда не позволю себе плакать. Нет! Никогда! Вернувшись к себе, я взяла телефон: два сообщения от Александра и один пропущенный от него же. Банальные романтические письма о моих глазах, о планах на завтра и о страстном желании увидеть меня. Пришлось ответить в том же духе. Мгновенно пришло новое послание. На послезавтра у меня было назначено с ним свидание с обеда и «пока ночь не накроет одинокий город, каким он был без меня». Я скривилась и отложила телефон. Когда тебя бьют по одному и тому же месту, то в конце концов оно перестает быть чувствительным, следующий этап – атрофированность, а со временем отмирание с невозможностью восстановления клеток. Сейчас моя душа стала этим местом. Она стояла на пороге первого этапа. Я не выросла, ни на грамм не поумнела, раз позволила Антону ввести себя в заблуждение по его отработанной схеме. Хватит обещать себе, уговаривать себя и скулить. Пора начать действовать!
11.
Антон
Что такое день сурка? Для меня это – просыпаться с сухостью во рту, головной болью и ломкой во всем теле из-за «помощников» извне. Сквозь пелену стука в висках и дремоту, я расслышал знакомый голос, который орал где-то рядом, но отрицал его появление в своей голове и только сильнее зажмурился, закрыв уши подушкой. Неожиданно меня кто-то ударил в плечо.
– Ром, отвали, – проскулил я, но получил еще один удар, затем меня схватили за руку и резко приподняли. Приоткрыл один глаз, и в него ударил яркий свет, а потом опять этот громкий голос разрезал мою голову:
– Ты совсем охренел?
– Стас? – Я заморгал, настраивая резкость, и увидел человека, которого сейчас хотел бы видеть самым последним. – Что разорался? – продолжив бурчать, я сел на постели.
– А ну одевайся, и поговорим, иначе не ручаюсь за себя, – грозно сказал мне Стас и вышел из спальни, громко хлопнув дверью.
– Твою мать. – Я сейчас мог только стонать и выть от вспышек в голове. Я сжал ее руками.
– Антон, что происходит? – услышал позади сонный женский голос и скривился.
– Тебе пора, – ответил я, не оборачиваясь.
– Что? – Девушка, видно, полностью проснулась от этой новости.
– Я вроде говорю на русском. Свободна! – Я обернулся на блондинку и повысил голос.
– Но… ты… я… – пролепетала она, сверкая слезами. Вот только сырости мне тут не хватало!
– Ну, потрахались, что дальше? Ничего. Чао. – Опять все по новой. Надоело каждой объяснять свой принцип жизни.
– Что? – воскликнула она, прижимая одеяло к груди. – Ты же сказал, что влюбился! Кобель! Урод недоразвитый! В меня полетела подушка и несильно ударила по голове.
– Карина, или как там тебя. У меня жена есть, и она вчера родила мне сына, – в голове вспыхнули слова Миланы, и я повторил их. – Я отмечал так.
– Сукин сын! – закричала она, вскакивая с постели и натягивая второпях свои тряпки, а мне захотелось заржать. Милана гениальна! Но моя идиотская улыбка только усугубила положение. Девушка набросилась на меня, пытаясь, видно, лишить глаз и вообще украсить лицо.
– Хватит! – рявкнул я, хватая ее за руки и толкая на кровать. – Если надо, я вызову охрану, тебя выведут. Я молча развернулся и сбежал в ванную комнату. В закрытую дверь что-то полетело. Неужели опять мобильник?! Я же только вчера новый купил. Прижавшись головой к двери, я попытался вспомнить вчерашний вечер. Но ничего, только то, как я заехал за блондинкой в офис, отвез поужинать, потом в клуб, а затем пустота… Надо прекращать так напиваться. Вторая ночь, а причина не изменилась – отвращение к самому себе. И теперь Стас заявился. Ему-то что от меня надо? Я не спеша принимал душ, втайне надеясь, что Рома уже вызвал охрану, а эта девица не разгромила квартиру. Но, видно, сильно погорячился со словами, потому что моя спальня была разгромлена. Плазма, висевшая на стене, лежала на полу, как и светильники, как и айфон, как и все, что было сделано из стекла, кроме окон. Цокнув недовольно языком, я достал из шкафа свежие боксеры, джинсы и футболку. Осторожно обходя препятствия из разбитого стекла, добрался до двери. Войдя на кухню, я встретился с двумя злыми друзьями, которые были готовы меня разорвать. Рома стоял у барной стойки со сложенными на груди руками, а Стас стучал пальцами по столу, сверля меня ненавистным взглядом. «Да что я такого сделал-то?» – недоумевал я.
– Ром, дай таблетки, – нарушил я тишину и сел на стул.
– Антон, задолбал со своими шлюхами! Сегодня была истеричка, она орала так, что мы еле ее выпроводили и сказали, что ты больной на голову. Хотя не думаю, что сильно наврали, – фыркнул Рома, но все же бросил в меня баночкой с обезболивающим.
– Ладно, буду снимать номера, и она разгромила всю мою спальню, – пожаловался я, забрасывая в рот две таблетки. – Воды не подашь?
– Подавись. – Рома с силой бросил в меня бутылкой с водой, я поймал ее и запил спасительные пилюли.
– Стас, это ты виноват в этом спектакле, – обратился я к брату Миланы, сидевшему за столом и пыхтящему от гнева.
– Я тебя убью сейчас, – процедил он и потянулся ко мне, но я отскочил, а Рома уже оказался рядом.
– Стас, успокойся. Объясни, что случилось? – попытался хоть как-то утихомирить он взбесившегося оленя.
– Этот мудак рассказал все Милане! Ты обещал, урод! Обещал, что не скажешь ей ни слова, никогда не напомнишь! – заорал Стас, и до меня дошла причина такого приветствия.
– Я сделал так, как посчитал нужным, – холодно ответил я.
– С каких пор ты принимаешь верные решения? – продолжал он орать.
– Она должна была знать, почему я это сделал. И я не хочу, чтобы твоей больной сестричке что-то взбрело в голову и в последний момент она расстроила бы помолвку наших родителей. – Я вылил на него всю злость и страх, также повысив голос.
– Что же ты не рассказал ей, что на самом деле был наркоманом? А представился пушистым розовым кроликом, которого необходимо только пожалеть? – ядовито спросил Стас.