Павшее Королевство
Шрифт:
— Ну, это не очень хороший знак, — говорит Эйтинне, изучая плющ. Она скользит пальцем вдоль ветки. — Это место ощущается неправильным. Мертвым, — затем она мямлит: — Ну почему здесь не могли быть котята? Хотя бы раз?
Сорча пристально смотрит в коридор, становясь бледной от страха.
— Он так не выглядел раньше, — тихое ругательство на её губах. Она поняла что-то. — Кайлих держала это место целостным. Теперь, когда она мертва, а её силы в теле некомпетентного человека, этот мир разваливается на части, прямо, как и наши, —
— Это не поможет, — фыркаю я.
— Мне плевать. Это все меняет. Ты хоть понимаешь, насколько отчаянно Морриган будет пытаться сбежать? Это её последний шанс, — она отступает обратно к порталу, из которого мы только что вышли. Когда она обнаруживает, что он закрыт, тут же закрывает глаза. — Кадамах, просто убей свою тупую сестру и стань следующим Кайлих. Избавь нас от неприятностей.
— Я лучше убью тебя. Теперь найди Книгу.
Сорча распрямляется.
— Если бы это было так просто, она бы не была все ещё здесь, верно? — срывается она. Затем мне: — Молись о том, чтобы выжить, и чтобы сделать её своей, Охотница.
Она проталкивается мимо нас и остальные следуют за ней. Пока мы продолжаем идти мимо лоз, коридор держится строго прямо. Он никогда не меняется. Лозы превращаются в пятно переплетенных, кажущихся бесконечными ветвей, иссохших и мертвых. Пол усеян листьями — единственный признак того, что это место когда-то было переполнено жизнью.
Были ли растения жестокой колкостью, которую Кайлих оставила Морриган? Напоминанием, что та никогда больше не увидит живую природу или мир? Или, возможно, они были маленьким проявлением доброты, которую Кайлих проявила к своей сестре, прежде чем запереть её здесь и выбросить ключ подальше: сад, чтобы облагородить ее тюремные стены.
Пока мы пробираемся через ворох листьев, слегка расширяю свои чувства, достаточно для того, чтобы прочесать коридор, но недостаточно, чтобы позволить силам измотать или поглотить себя. Внезапный холодок проходит по моей коже, и я останавливаюсь. Опять на меня смотрят глаза, в стенах, под этой листвой.
Голос проносится в моей голове — тот, что похож на голос Кайлих, но не старый, напуганный и умирающий. Этот голос могущественен. Он звучит как обещание смерти.
«Я вижу вас».
Воздух в коридоре густеет, слегка колеблется, как если бы маленькая галька была брошена в лужицу воды. Мы все внезапно останавливаемся. Рядом со мной Киаран шепчет грязное проклятье.
— Я так понимаю, все это почувствовали? — спрашивает Эйтинне. Мы киваем. — У кого-нибудь ещё есть ощущение, будто им распорют живот и выпотрошат внутренности? — говорит она. Когда мы снова киваем, она добавляет: — Никогда прежде не чувствовала себя настолько напуганной, чтобы описаться в штаны.
Киаран выхватывает лезвие.
— Эйтинне, — мямлит он, его глаза на мертвых лозах, — в этом больше информации, чем мне хотелось бы знать.
— Ты такой деликатный, — с лёгкостью говорит Эйтинне, но шагает ближе ко мне так же со своим вытянутым мечом.
Царапанье камня по металлу где-то в коридоре заставляет нас всех подпрыгнуть. Дыхание Сорчи становится неравномерным.
— Говорю, давайте убьем Охотницу, — говорит она. Я не пропускаю дрожь в её голосе. — Древняя магия любит хорошую жертву.
Я пялюсь на нее.
— Правда? Ты хоть понимаешь, что все здесь ненавидят тебя, да?
Прежде чем она успевает ответить, коридор снова дрожит, в этот раз более жестоко. Камни вокруг нас стонут. Что-то рушится. Я поворачиваюсь и вижу, как кусок потолка падает и разбивается о пол. И когда смотрю вверх…
Через крышу прорываются толстые лозы с острыми, как лезвия, шипами.
Глава 26
Киаран хватает мою руку и тянет так сильно, что я практически теряю равновесие.
— Бежим!
Мы несемся дальше по коридору, наши ботинки барабанят по мертвым листьям. Что-то цепляет меня за ногу, тянет назад, но я прорываюсь вперед. Еще раз, сильнее. Еще. И еще. Что-то с силой хватает меня за лодыжку, и когда я смотрю вниз, у меня в животе все переворачивается от тревоги.
Лозы. Прорываются через ониксовые плиты и быстро разрастаются вокруг моих ног. Удерживая меня на месте.
О, Боже. Вспышка паники приносит нежеланные воспоминания о зеркальной комнате, где меня держал Лоннрах. Там лозы удерживали меня на месте, сжимаясь плотнее, если я сопротивлялась. Удерживали меня, пока его зубы кусали мои запястья. Мои руки. Мои плечи. Шею…
— Маккей, — мне удается только шепот.
— Дерьмо, — Киаран обхватывает мою руку и грубым рывком тянет к себе.
Лозы отрываются, но я все равно не могу двигаться, не могу думать, не могу ничего сделать. Двинусь, и это только больше меня ранит. Двинусь, и лозы покроют мой рот, чтобы поглотить мои крики…
Руки Киарана грубы вокруг моей талии, когда он притягивает меня.
— Кэм, ты должна бежать!
"Ты не там. Это не зеркальная комната. Вперед!"
Пытаюсь. Боже, я пытаюсь. Лозы прорастают вокруг наших ног, поднимаясь с пола. Они хватают меня за лодыжки, но я прорываюсь сквозь них. Вырываю. Царапаю. Отрываю. Но когда лозы оборачиваются вокруг моих запястий, больше не могу сражаться. Мои конечности слабеют.
"Не могу. Не могу, не могу, не могу. Зубы на моем запястье. Зубы на моем горле. Отметки в виде полумесяца. Не двигайся или они ранят больше".
Я поглощена своими воспоминаниями. Я не смогла бы бороться в ответ. Это ощущается реальным. Это реально.