Печальный кипарис
Шрифт:
— Письмо запечатано, но, когда я нашла его, я, сознаюсь, вскрыла конверт. Ведь Мэри была мертва, а я все равно кое о чем уже догадывалась. Никого, кроме нее, это не касается, но мне почему-то не хотелось уничтожать письмо. Впрочем, лучше прочтите его сами.
Пуаро извлек из конверта листок бумаги, исписанный мелким угловатым почерком:"Я пишу правду на тот случай, если она когда-нибудь понадобится. Я служила горничной у миссис Уэлман из Хантербери, и она была очень добра ко мне. Я попала в беду, но она не отвернулась от меня и вновь взяла меня к себе на службу, когда все было кончено. Но ребенок умер. Моя хозяйка и сэр Льюис
Я была довольно счастлива с Бобом, но он так и не привязался к Мэри. Я молчала обо всем и никому ничего не говорила, но «думаю, что надо написать правду на случай, если я умру.
Элиза Джеррард, урожденная Элиза Рили».
Эркюль Пуаро глубоко вздохнул и вновь сложил письмо. Сестра Хопкинс спросила с беспокойством:
— Что вы собираетесь с этим делать? Они все теперь мертвы. Ни к чему ворошить старое. Пусть мертвые мирно спят в своих могилах, вот что я скажу.
Пуаро ответил:
— Нужно думать о живых.
— Но это не имеет никакого отношения к убийству.
Голос Пуаро звучал серьезно:
— Вы ошибаетесь: возможно, это имеет к нему самое прямое отношение.
И он вышел из коттеджа, а сестра Хопкинс смотрела ему вслед, открыв от изумления рот.
Задумчиво шагавший по дороге Пуаро вдруг услышал за собой нерешительные шаги. Он обернулся и увидел Хорлика, молодого садовника из Хантербери. Тот смущенно теребил в руках кепку.
— Простите, сэр, не могу ли я поговорить с вами?
— Разумеется, друг мой. В чем дело?
Пальцы Хорлика начали еще ожесточеннее мять кепку.
— Это насчет той машины.
— А, машины, которая была у калитки в то утро?
— Да, сэр. Доктор Лорд говорил сегодня, что она не его, но это не так. Это была его машина, я готов поклясться в этом.
Пуаро напомнил с легкой улыбкой:
— Но доктор Лорд говорит, что в то утро он был в Уинтенбери.
Хорлик не знал, куда деваться от смущения.
— Да, сэр, я слышал. Но все равно это была его машина, сэр, я готов присягнуть в этом.
— Благодарю вас, Хорлик, — мягко сказал Пуаро.
— Вероятно, именно это и придется сделать.
Часть третья
Глава первая
Было в помещении суда жарко? Или, наоборот, очень холодно? Элинор Карлайл не могла бы ответить на этот вопрос. Ее попеременно то сжигал лихорадочный жар, то сотрясал озноб. Конца речи обвинителя она не слышала.
В уме она вновь, этап за этапом, переживала все случившееся, начиная с того дня, когда пришло то злополучное
И вот она стоит перед судом, а сотни глаз устремлены на нее с беспощадным любопытством.
Только присяжные не смотрят на нее. Они старательно отводят взгляды. Элинор подумала: «Это потому, что они знают, какой приговор скоро вынесут».
Доктор Лорд дает показания. Неужели это тот самый Питер Лорд, энергичный молодой врач, который был в Хантербери таким добрым и дружелюбным? Сейчас он держится сухо, подчеркнуто по-деловому. Монотонно звучат ответы на задаваемые ему вопросы: да, его вызвали по телефону в Хантербери-холл; слишком поздно для того, чтобы можно было что-либо сделать; Мэри Джеррард скончалась спустя несколько минут после его прихода; причиной смерти является, по его мнению, отравление морфином.
Защитник сэр Эдвин Балмер поднимается для перекрестного допроса.
— Вы были лечащим врачом покойной миссис Уэлман?
— Да.
— Во время ваших визитов в Хантербери в июне вам случалось видеть вместе обвиняемую и Мэри Джеррард?
— Несколько раз.
— Каким было обращение обвиняемой с Мэри Джеррард?
— В высшей степени естественным и вежливым.
— Вы никогда не замечали «ревнивой ненависти», о которой столько говорилось здесь.
Питер Лорд, решительно выпятив подбородок, твердо ответил:
— Нет, никогда.
Элинор подумала: «Но он видел, видел… Он лжет ради меня. Он знал…»
После перерыва суд возобновил работу.
Доктор Алан Гарсиа, видный патологоанатом, подробно, во всех деталях распространяется насчет содержимого желудка умершей: хлеб, рыбный паштет, чай, следы морфина. В организм поступило примерно четыре грана морфина, в то время как смертельной может стать доза даже в один гран.
Поднимается довольно благодушно настроенный защитник.
— Нет никаких особых признаков, доказывающих, что морфин был именно в рыбном паштете, а не попал в организм каким-то другим путем?
— Нет.
— Следовательно, морфин мог быть и просто проглочен, скажем, в виде таблетки?
— Теоретически, да.
Слово для перекрестного допроса предоставляется обвинителю, сэру Сэмюэлу Эттенбери:
— Вы, однако, считаете, что морфин был принят одновременно с пищей и питьем?
— Я убежден в этом.
— Благодарю вас.
Инспектор Брилл приносит присягу и дает показания с автоматизмом, выработанным долгой практикой.
— Вызов в дом… Слова обвиняемой: «Это, наверное, недоброкачественный рыбный паштет»… Обыск… Одна банка из-под паштета была уже вымыта, другая оставалась наполовину заполненной… Дальнейший обыск в буфетной…
— Что именно вы обнаружили?
— В щели между досками пола я нашел маленький кусочек бумаги.
Клочок бумаги передается присяжным для ознакомления.