Печать Индиго
Шрифт:
– Вы успокоились?
– Что? – переспросил Темный невероятно юным голосом. Опешив, он инстинктивно поднял лицо на девочку, вперившись в нее непонимающим взором.
– Вы более не хотите меня убить? – спросила наивно Слава. Она также в упор смотрела в его непонятного цвета глаза, которые сверкали через прорези черной маски и не отводила взгляда. Она заранее знала его отрицательный ответ, ибо чувствовала, что все его существо было подавлено и страдало, а мысли юного Темного совсем не были кровожадными. Смотря в золотые глаза девочки, стоявшей перед ним, Кристиан на хорошем русском выдохнул:
– Больно ты нужна, гадкая белка! – он вновь перевел взор на волка, который хрипел в предсмертной агонии и прошептал. – Он был единственный, кого я любил…
Даже мысли о том, что Темный незнакомец смертельно опасен, не могло заглушить в детской жалостливой душе девочки, неистовое желание помочь зверю. И в следующий миг она тихо произнесла:
– Я могу помочь.
– Помочь? – недовольно выдохнул юноша и вновь поднял к ней лицо. И Слава отчетливо почувствовала его страдание. Девочка инстинктивно ощущала, что в теперешнем состоянии Темный не может причинить никому вреда, потому как сам нуждался в защите и тепле.
– Матушка учила меня исцелять животных. Правда я лечила только полевых мышей и одного зяблика, но я думаю, что я могу попробовать помочь вашему волку.
– Его зовут Лихой, – тихо произнес юноша и, вновь посмотрев на зверя, уже через миг поднялся на ноги с волком на руках и, медленно сделав три шага к девочке, с недоверием спросил. – Ты, правда, сможешь?
– Да, – кивнула уверенно Слава. – Только вы должны положить его на землю.
– Ладно, – кивнул Кристиан и положил хрипящего зверя к ногам девочки.
Слава присела на колени к волку и молниеносно выдернула нож из раны волка. Юноша лишь издал глухой испуганный звук, и Слава, увидев его испуг, остановила Темного жестом и, уверенно взглянув на него, прошептала:
– Все будет хорошо.
Она без промедления придвинула свои маленькие ладошки к ране зверя, которая сильно кровоточила, и напряглась, чуть прикрыв глаза. Уже через миг кровь перестала хлестать, а рана прямо на глазах начала затягиваться. Юноша так и стоял над девочкой и расширившимися глазами смотрел за ее действиями. Когда, спустя четверть часа, от раны волка остался лишь кровавый рубец, а волк вдруг открыл глаза, Кристиан пораженно выдохнул:
– Ты колдунья?
– Нет, – ответила Слава. – Матушка называет нас целительницами, ведуньями. Ему надо много спать и через пару дней он поправится.
В следующий миг Кристиан резко наклонился к волку и осторожно поднял зверя на руки. Быстро закинув белого мохнатого хищника к себе на плечо и, внимательно посмотрев на девочку, юноша произнес:
– Что ж, Светлая ведунья, живи…
Он быстро развернулся и почти бегом направился прочь с лесной поляны, где была Слава.
Слава вышла из чащи только спустя полчаса, едва почувствовала, что жуткое состояние страха пропало из ее сознания. А Темные монахи исчезли в ночи так же стремительно, как и появились. Почти бегом девочка, миновав небольшую березовую рощицу, устремилась к колодцу, где рассталась с матушкой. Еще издалека Слава увидела на земле, у дуба, неподвижное тело матери в синем сарафане. Холодея от охватившего ее ужаса, девочка стремительно преодолела расстояние до матушки и проворно склонилась над нею.
Мирослава не двигалась. Иссиня белое лицо ее с кровавыми подтеками на шее выглядело безжизненным. Окровавленные руки и плечи в разодранной белой рубахе, вызвали у девочки болезненный всхлип. Слава упала перед матерью на колени и начала осторожно осматривать неподвижное тело Мирославы, не прикасаясь к матери и проводя по контуру ее тела ладошками. Она пыталась нащупать энергетические выходы энергии. Закусив губу и чувствуя, как от душевной боли у нее сперло в горле и ей трудно дышать, девочка увидела, что все тело матери в многочисленных колющих ранах, словно ее всю изрезали ножом. Через эти раны потоками выходила энергия. Сарафан Мирославы стал бордового цвета, впитав большую часть ее алой крови. Энергия молодой женщины теперь была на исходе, а в ее существе осталась лишь маленькая доля силы. Мира почти не дышала, а ее душа вот-вот должна была покинуть тело.
От охватившего ее отчаяния, из глаз Славы хлынули слезы. Сразу же в головке девочки появились неистовые мысли о том, что она может помочь матушке. Как-никак она только что вылечила волка, и она умеет заживлять раны. Но, до сего дня Слава исцеляла только животных. И ни разу она не лечила людей, так как Мирослава всегда говорила ей, что это не просто, так как для исцеления человека требуется затратить много энергии и сил. Однако в этот миг жизнь горячо любимой матушки висела на волоске.
Не думая более ни минуты, Слава приставила свои маленькие ладошки к самой кровоточивой ране на шее Мирославы и, не прикасаясь к коже, напряженно начала заживлять рану. Кровь остановилась не сразу, но все же вскоре перестала течь, а рана начала очень медленно затягиваться. Почти четверть часа девочка, глотая горькие слезы, перемещала свои ручки по израненному телу матери и заживляла ее глубокие раны.
Слава старалась не плакать и не переживать и лишь сосредоточиться на своем действе. Ибо прекрасно помнила наставления Миры о том, что при целительстве надо быть бесстрастной и спокойной, тогда и лечение будет более сильным. Помня это, девочка пыталась не думать о том, что энергия матушки все утекает из тела. Слава упорно все посылала и посылала свою жизненную энергию в недвижимое тело матушки, медленно залечивая раны на ее окровавленном теле. Девочка не знала, как надо делать верно, и пыталась делать тоже, что и при исцелении волка. Вскоре она отметила, что энергия перестала вытекать из ран Миры. А Слава, всеми фибрами души желая вылечить матушку, стиснув зубы, все вливала и вливала в нее свою энергию, видя, как ее золотистые потоки энергии наполняют существо Мирославы.
Однако через некоторое время девочка почувствовала сильное головокружение, а ее ручки и ноги будто окаменели. Осознавая, что ее собственная энергия была на исходе, малышка все равно не переставала вливать жизненную силу в тело Мирославы. Ее безграничная любовь к матушке была так сильна в этот миг, что девочка даже на миг не задумывалась о том, что сама может погибнуть. Еще через какое-то время, кожный покров Мирославы стал менее бледным, а существо матери на треть наполнилось живительный силой. Слава облегченно выдохнула, понимая, что матушка уже не умрет. В следующий мгновение, девочка потеряла сознание, упала светловолосой головкой на живот Мирославы.
Слава пришла в себя от нежного прикосновения к своей щеке.
– Маленькая моя, ты слышишь меня? – ласковый мелодичный голос матушки вывел девочку из забытья. Слава распахнула глазки и увидела над собой склоненное озабоченное лицо Мирославы.
– Матушка, вам лучше? – спросила девочка, садясь. Мирослава поддержала ее так же сидя на траве, и Слава выпалила. – Я так хотела помочь вам. Но я не знала, как! И ваши жуткие раны, я пыталась их залечить, как вы учили меня.
– Ах, дак это ты помогла мне, моя девочка? – опешила Мирослава. – А я удивилась, когда очнулась теперь и увидела, что все мои раны зарубцевались.