Печать льда
Шрифт:
– И что же ты тянешь? – прищурился Орлик. – Что тебе совет Камрета, которого ты понять не можешь? Или не стоит уже Айса на этом холме больше тысячи лет? И тот же Камрет разве не исчезал уже из Айсы на годы? Может быть, ему просто компании для путешествия не хватает? Или дорожки уже обрезаны?
– Говоришь много, – повел сутулыми плечами меняла. – Знаешь, как у купцов? Чем меньше хочет сказать, тем больше болтает. А Вохр всегда дорожку отыщет, и отыскивал до сих пор. Тысяча лет, говоришь, Айсе? Большой срок! Немногие города могут похвастаться древностью, но и среди них нет вечных. И я не вечен. Знаешь, вельт, скоро равноденствие. Праздник. Может быть, последний для меня. Я люблю праздники. Вон скамские акробаты и шуты уже колья забивают, помост потешный ладят. Посмотреть хочу. Думаю, что будет на что посмотреть в этом году. Слышал, что Фейр Гальд собирается проучить одного молодца за то, что тот не совершал. Слышал разговоры, что скоро пепел засыплет улицы Айсы по колена. И вот думаю теперь, что выбрать – представление или пожить еще пока?
– А нам что посоветуешь? – Орлик собрал бороду в пучок.
– Вам я не советчик, – выпятил нижнюю губу Вохр. – Без вас представление никак не сладится, это я чувствую. Знаешь, вельт, у тебя глаз глубокий, тебе гордость взгляд не слепит, думаю, что ты многое увидеть можешь. Так вы оба послушайте меня. И ты, парень, послушай, хотя и молод пока еще и слишком горяч. Заплатил мне Камрет. И хорошо заплатил. Так с вечера в кабаке воин платит, которому с утра одному против целой рати меч обнажать. Поэтому согласен с вами: бежать из Айсы надо. Твои соплеменники, вельт, кстати, потянулись на север. Не хотят за гостевые ярлыки, за которые с них магистрат хорошую монету тянет, кровь проливать или пепел на поганую землю сыпать. А я вот не ухожу. Не из-за любопытства. А от старости, которая рядом с мудростью ходит. Если все сладится, так я и тут жив останусь. А если не сладится, так нигде не отсижусь. Не верите? – Старик тонко и негромко засмеялся. – Вы думаете, меня Камрет напугал? Он сам боится. Или Фейр Бешеный, у которого ужас у самого в глазах тлеет? Фейр-то, как мне кажется, больше других боится. Ну так всегда было: невежество умножает суеверие, а знание – страхи. Вот и я испугался, хотя от дел несовершенных никуда из Айсы не денусь. Девка меня ваша напугала. Вы, как ее найдете, в глаза ей посмотрите. Мимо меня она прошла, когда молнию из головы твоей, вельт, вышибла. В глаза ей посмотрите, как я посмотрел! Да не мельком, а внутрь! Она и теперь здесь где-то, рядом. Охранник мой, Чарк, проследил за ней. Уж не знаю, где прячется, а доспех свой в чистку кузнецу Снерху отдала. Вот найдете ее и посмотрите ей в глаза. Тогда, может быть, и поймете меня. Да и вот еще, имейте в виду, что и молодцы Фейра ждут ее уже у Снерха. Одного они только не знают, нет у нее перстня на пальце.
– Как это нет? – воскликнул Рин. – Пошли…
– Стой! – одернул его вельт и щелкнул серебряным квадратиком. – Об этом можешь что-то сказать?
– Ты о картинке спрашиваешь или о материале? – прищурился Вохр, выудив из-под стола выточенный из хрусталя шар.
– Да уж серебро от золота я и сам отличу, – нахмурился Орлик.
– Тогда и говорить нечего, – потер глаз старик. – Все ж не чужеземная монета из золота с десятиной серебряной. Чекан старый, грани уж сбиты. Или печатка какая, или мерка. Похожие квадратики в ходу в Скаме были, только с другим чеканом да медные. Обычно их цеховые пользуют, когда ремесленные закрытые собрания свои устраивают. Бросают на входе в горшок, на выходе разбирают. А картинка-то? Видел похожую, видел. Как сейчас помню, присматривал лет десять назад домик себе в Темном поселке, тогда и заметил…
– Где?! – вскричал вельт. – Я со вчерашнего дня не могу вспомнить, где узорец такой мелькал!
– Тут другой глаз нужен, – ухмыльнулся Вохр. – Ты, когда смотришь, весь рисунок в расчет берешь, а меняла каждый завиток на монете отдельно числит. Или ты черепки сутанщикам не носил? А на воротах Темного двора неужели не эти линии сходятся?! Кстати! – Вохр поднял палец и прислушался к накатывающему за стенами шуму. – Никак фейровские молодцы девку вашу дождались?
Глава 13
СНЕРХ
Когда Джейса считалась еще маленькой, редкие вылазки вместе с отцом на торжище были для нее самым большим праздником. Конечно, Шарб не мог себе позволить выложить серебряный за роскошное платье или изящные сапожки для дочери. Но Джейсе для счастья хватало и яркой ленты, а уж на сладости вовсе не приходилось тратиться. Даже прижимистые тарские торговцы не могли устоять перед взглядом зеленых глаз рыжей крохи и одаривали ее столь щедро, что потом порой еще неделю и Джейса, и Арчик, да и сам Шарб не могли и смотреть на сладкое. Правда, с некоторых пор подобные подарки стали сопровождаться и недвусмысленными подмигиваниями, а то и щипками, но теперь Джейсу это почти не беспокоило, на щипки она мгновенно отвечала щелчком по носу, а подмигивания не замечала вовсе.
На первый же взгляд звонарке показалось, что торговцев стало меньше. Хотя вся площадь, как и в прежние времена, была занята ими, но повозки стояли реже, некоторые лавки, что окружали тележное торжище рядами-улицами, оказались запертыми, зато покупателей набежало не меньше, чем обычно, а то й больше, и с учетом недостатка продавцов торговля шла бойко. В огромных двуручных корзинах кудахтала птица, в мешках хрюкали встревоженные близостью Погани поросята, и только привязанная к набитой сеном повозке пара белых коз флегматично сдергивала с нее пук за пуком недавно скошенной на окраине Пущи травы.
Перед тем как врезаться в галдящую толпу, Джейса нахмурилась, сдула со лба непослушную прядь и переместила сумку с бедра на живот, споро вытащив из нее узелок с кристалликом соли, который тут же скрылся в вырезе старого платья. Кошелек остался на поясе, но подаренные в Храме медяки загодя были зажаты в левой ладони. Постояв на радость айским стражникам несколько секунд у караульной будки, Джейса решительно двинулась к центру торжища, где несколько скамских мастеровых сколачивали из крепкого бруса помост для будущего празднества.
Не стала девушка менять всегдашней привычки Шарба – обойти следовало все торжище, двигаясь по спирали от центра, потому как если даже не собираешься ничего покупать, то нигде больше в Айсе не узнаешь столько новостей и нигде не сумеешь встретить сразу столько знакомцев за день. Так Джейса и поступила, и уже довольно скоро нашла для себя увлекательное занятие, которое захватило ее почти без остатка, – она стала мечтать о будущих покупках.
В рядах сапожников присмотрела удивительные сапожки из тисненой и крашеной кожи, у скорняка пощупала выбеленный и расшитый полосками меха кожушок из шкуры желтого волка. В длинном ряду торговцев тканями приметила отрезы тонкого льна и прозрачной бязи. Накинула на плечи один за другим с десяток платков, пошелестела лентами, погладила светящиеся стекляшки бус, открыв от восхищения рот. Почти час рассматривала амулеты и обереги, не меньше получаса вдыхала благовония и любовалась зеркальцами да мазями для лица. А уж когда пошли ряды со снедью и лакомствами, неожиданно для себя самой начала перекидываться с продавцами шутками да присказками и тут же отламывать, отщипывать, откусывать, просто бросать за щеку малую толику от того сладкого, соленого, копченого, жареного, сушеного и прочего великолепия, которое оглушало восхитительными ароматами и заставляло сглатывать, сглатывать и сглатывать слюну.
Время понемногу текло, серое холодное небо над головой, которое вот-вот грозило осыпаться пухом первого снега, неожиданно посветлело, и в разрыве тающих облаков показалось солнце. Джейса все-таки купила себе чулки из козьей шерсти, перекинулась острыми словечками уже с десятком айских знакомцев, заставив каждого из них удивленно приподнять брови, давно избавилась от голода и даже перестала складывать сладости и угощения в потяжелевшую суму, когда ее грубо дернули за руку.
Девушка обернулась и увидела высокого парня в черной поддевке и кожаном нагруднике, проклепанном бронзовыми бляхами. На поясе у него висел короткий меч – то есть он был горожанином. Иноземных купцов и их челядь с оружием даже внутрь слободской стены не пускали. Зло скаля зубы, мечник осмотрел и ощупал сначала одну руку Джейсы, затем другую. Она уже нахмурила брови и обернулась в сторону караульной будки, чтобы окликнуть стражу, но из толпы появился еще один горожанин, отличающийся от первого только заросшей редким волосом прыщавой физиономией и, поморщившись, с бранью потащил того прочь.
– Да нет у нее перстня! Это ж звонарка! Ее в Верхнем городе всякий знает. А уж если щупать собрался, так не за то ухватился!
Джейса прикусила губу, но внезапно подумала, что самым неприятным в только что произошедшем с нею было как раз упоминание, что она – звонарка. И осознание этого взбесило ее еще больше. Она даже остановилась у торговца ножами, которые единственные были допущены к торговле из всего, что могло резать и колоть: оружием торговали, как правило, только айские оружейники в собственных лавках да пришлые на специальном торжище в Диком поселке. Но оставшихся трех медяков не хватило даже на самый простенький ножичек.