Печать льда
Шрифт:
– Парень! Я, конечно, понимаю, что я нанятый Камретом охранник для последнего из рода старших магистров, но у вельтов так принято, что если один платит, то другой носит. Будь так добр, притащи еще кувшинчик той же самой терпкости, а то если пойду сам, то нагуляю аппетит и все съеденное до сей минуты не пойдет в зачет моей возможной сытости! Не сомневайся: и тебе останется, что на зуб кинуть, и красавица твоя никуда не денется!
«Если только сама не захочет», – мысленно добавил про себя Рин и подхватил пустой кувшин.
Осенний ветер охладил Олфейна, но именно на улице он повторил про себя еще раз: у нее нет клейма ни на одной руке, значит, она не может быть опекуншей. С другой стороны, у Орлика тоже ненастоящее клеймо, и он охотник, хотя и не может быть охотником. Опять же Айсил легко снимает с пальца кольцо, которое не должна снимать, потому что снять его не может ни один магистр. Его никто не может снять, если кольцо село на палец, – получается, она может сделать то, чего не может никто. А если она сломала перстень? Нет, Рин явно видел крест в просвете кольца, когда Айсил тянулась за очередным куском мяса. Так как же ее имя, если, по словам Камрета, Айсил – это название страны, захваченной в незапамятные времена Поганью? И почему название страны не может быть именем? И как тогда звучит ее имя, если не Айсил?
Эти и другие мысли беспокоили Рина, пока он тащил к дому Грейна кувшин вина. Беспокоили, когда бездумно утолял голод и наблюдал, как насыщает бездонную утробу Орлик, и косил глазом на силуэт спящей Айсил, – пока в голову молодому Олфейну не пришла простая, но сладостная мысль: он теперь не один.
– Вот, – наконец крякнул Орлик и попробовал встать, но в последний момент пригнул голову.
– Осторожнее, парень, – одобрительно улыбнулся Грейн. – У тебя голова, думаю, крепкая, но не крепче старого дуба. Не смотри, что мой домик кажется ветхим.
– Идти нам нужно, – развел ручищами вельт. – Вечером или ночью вернемся. Или утром.
– В самом деле? – нахмурился Грейн. – Я тут слышал, что Фейр Гальд сговорился с любимым племянником на схватку у Водяной башни? Это правда?
– Правда. – Рин с трудом оторвал от спящей Айсил взгляд. – Ты единственный, кто скрещивал меч с Фейром, Грейн. Что посоветуешь?
– Бежать, – скривил губы старик. – Не дергайся, маленький Олфейн, я знаю, что ты никогда никуда не побежишь, потому и говорю тебе об этом. Сколько осталось дней до праздника равноденствия? Всего лишь три?.. Ты должен половину каждого из оставшихся дней проводить с мечом: если кто и способен противостоять Фейру, то только ты. Даже твой отец не выстоял бы против него и нескольких минут, но в тебе есть что-то… Если бы последние пять лет ты держал в руках клинок, а не сжимал ладони Рода Олфейна, ты мог бы сравняться с Фейром. Но я понимаю тебя, парень. Он очень силен, Рин! Фейр не только не думает, как ударить, он ударяет, как думает. Его руки не выполняют затверженные движения и приемы, они движутся словно мысли. Они, конечно, не быстрее его взгляда, но легко доставят любой клинок, который бы ни попал к нему в руки, до той части твоего тела, до которой сочтут нужным.
– Он сказал, что убил моего отца! – хрипло прошептал Рин.
– Вот! – поднял палец Грейн. – Твой дядя уже нанес первый удар и даже ранил тебя, и твоя рана продолжает кровоточить! И что самое главное, не так уж и важно, действительно ли он убил твоего отца или обманул тебя. Он добился того, чего хотел: ты наполнен ненавистью и яростью, а значит – слабостью. Потому что и ненависть, и ярость сжигают изнутри почти так же, как Погань. Но если он и вправду убил твоего отца… Ты уже понял, зачем ему это было нужно? А?
Грейн перевел взгляд на Орлика.
– Я и сам не устаю намекать Рину, что ему сначала следует разобраться, чего он хочет добиться!
– Не думаю, что теперь мне следует задуматься о планах на следующее лето или весну! – раздраженно отрезал Рин.
– Знаешь, – Орлик покосился на Айсил и почесал не так давно обожженную щеку, – когда вельт хочет есть, он, конечно, идет в харчевню, но не в любую, а в ту, которая по дороге! Знаешь почему? Чтобы сократить послеобеденный путь, потому как харчевен много, а дорогу следует выбрать одну!
– Я уже сыт, – буркнул Рин.
– Чего хочет Фейр? – повторил вопрос Грейн.
– Ну, во-первых, – Орлик снова потрогал зажившую щеку, – нам он этого не скажет…
– Хаклик погиб, – сказал Рин.
– Как это случилось? – уронил на стол кулаки Грейн.
– Как – не знаю, – скрипнул зубами молодой Олфейн, – но за день до его смерти Орлик приходил в наш дом, и Хаклик сказал, что я был у тебя, мастер. Дядя продолжает разыскивать что-то. Он перевернул все, что мог, хотя даже кухонной утвари почти не осталось в доме Олфейнов, а теперь его двери и вовсе опечатаны магистратом! Фейр может прийти и сюда. Эта… девушка – моя опекунша.
– Хотя я и не уверен, что она сама это понимает, – вставил Орлик.
– Она моя опекунша, и ее Фейр Гальд тоже разыскивает. – Рин упрямо наклонил голову. – Он может ее отыскать у тебя!
– Если она и вправду… – нахмурился вельт, – ну, сотворила кое-что с ребятками Гальда на торжище, может быть, пусть он ее найдет? Это избавило бы тебя, Олфейн, от схватки!
– Никогда! – воскликнул Рин и тут же замер. Айсил вздрогнула во сне.
– Сюда Фейр Гальд вряд ли придет сегодня. – Грейн медленно расправил ладони. – Он уже был здесь. С утра. Правда, не сказал, что собирается зарубить моего лучшего ученика. Он что-то искал и тоже перевернул весь дом. К счастью, у меня никогда не было много утвари. Жаль, что я узнал о вашей схватке позже, когда ходил с ведрами к колодцу, а то бы уж попробовал воткнуть кинжал твоему дяде под доспех. Так что твоя опекунша, маленький Олфейн, будет спать спокойно. А если что и приключится, я всегда смогу вывести ее через лачугу соседа-угольщика. У нас общее подполье, а двери на моей халупе довольно прочные.
– Так вот чьи окорока я ел? – вытаращил глаза Орлик.
– Это не твое дело, вельт, что я вытаскивал из подполья, – нахмурился Грейн, но тут же позволил себе слабую улыбку. – Но ты доставил мне настоящее удовольствие своим аппетитом! Я, кстати, буду рад, если снедь на следующую трапезу ты притащишь в мешке на собственной спине.
– Непременно, – пообещал Орлик и повернулся к Рину: – Ну и что? Попробуем хоть что-нибудь разгадать и разузнать, пока наша прекраснейшая загадка сладко спит, а я временно сыт?
– Вот что, мастер. – Рин задумчиво ощупывал рукоять меча. – Береги ее. У нее перстень Олфейнов. И послезавтра Совет магистров. Береги ее! Но не из-за перстня и не из-за Совета, а просто так. Береги!
– Меня первый раз в жизни назвали отцом, – медленно выговорил Грейн.
– Поговори с ней, – попросил Рин. – Расскажи об Айсе. Об Олфейнах. О Водяной башне. Помнишь, ты столько всего рассказывал мне, разве только Камрет мог тебя перещеголять! А мы вернемся. К вечеру или утром. И вот еще подумай о чем. Я не могу разобраться сам. За что Фейр ненавидит Олфейнов? Ведь его сестра была Амиллой Олфейн!