Печать василиска
Шрифт:
– Не могу, некуда мне уезжать, – врать этому наивному и удивительно искреннему человеку Аля не могла. Да и зачем ей врать?
– Так всегда бывает, – он кивнул. – Бабушка говорила, что его зов достанет и за сто верст. Он всех зовет, кто ему нужен. Вот и вас позвал...
– А как он их зовет? Ну, тех, кто ему нужен? – спросила Аля.
– Не знаю, – товарищ Федор пожал плечами. – Как-то зовет... Я просто понял, точно у меня в голове начали картинки всякие яркие появляться...
Он хотел еще что-то
– Алевтина! – экономка помахала рукой. – Не могли бы вы подойти ко мне на пару слов?
– Одну минуту, – Аля вплотную приблизилась к товарищу Федору, спросила торопливым шепотом: – Скажи, а Настасья-утопленница только на топи появляется или еще где-нибудь?
– Настасья? – парень взъерошил волосы. – Нет, ее только на болотах видели. Ну, еще иногда на озерах.
– А здесь, в доме?
– В доме она не появляется. Не любит она дом-то. Да и дорога сюда для нее накрепко запечатана.
– Чем запечатана? – Аля вспомнила, как томилась у открытого окна и не могла войти внутрь ее ночная гостья, и по позвоночнику опять побежал привычный уже холодок.
– Печатью Василисковой – вот чем! – сказал товарищ Федор и испуганно втянул голову в плечи.
– А что это за печать такая?
– Печать? – взгляд товарища Федора сделался вдруг непонимающим и совершенно пустым, точно в комнате, где горел яркий свет, выключили рубильник, даже глаза потемнели. – Какая печать, хозяйка?
Аля тяжело вздохнула, ласково потрепала парня по голове.
– Пора мне, товарищ Федор. Вон Елена Александровна уже сердится.
Елена Александровна не сердилась, но, похоже, начинала нервничать.
– Не понимаю, о чем можно так долго говорить с этим дурачком? – она неодобрительно покосилась на обнимающегося с котом товарища Федора.
– Мне кажется, он славный мальчик, – Аля пожала плечами, на прощание махнула товарищу Федору рукой.
– Из-за этого славного мальчика сплошные хлопоты, – экономка раздраженно покачала головой. – Слыхали, что сегодня утром на озере случилось?
Аля молча кивнула.
– И вот, поди ж ты, и тут без нашего юродивого не обошлось!
– Елена Александровна, вы меня зачем звали? – спросила Аля. Обсуждать товарища Федора с этой грымзой ей не хотелось.
– Это не я, это Игнат Петрович, – экономка, похоже, почувствовала ее неприязнь, обиженно поджала тонкие губы. – Он просил передать, что ждет вас на причале, – она кивнула в сторону озера, а потом, после многозначительной паузы, добавила: – Давно уже ждет. А ему тяжело находиться на свету, вы же знаете.
– Уже иду, – Аля направилась было к выходу, но тут вспомнила, что так и не поговорила с экономкой о новой комнате. – Елена Александровна, в моей спальне сломана дверь, – сказала она тоном, не подразумевающим дальнейших
Похоже, ночное происшествие уже не было тайной для обитателей Полозовых ворот, потому что экономка саркастически усмехнулась и сказала нарочито официальным тоном:
– Конечно, Алевтина. После разговора с дедом найдите меня, я выдам вам ключ от новой комнаты. Спальня по соседству с Дмитрием Сергеевичем вас устроит?
По правде сказать, будь ее воля, с этим гадом Аля и в одном доме жить не стала бы, не то что в соседней комнате.
– А других вариантов нет? – спросила она.
– Других нет, – экономка покачала головой, – остальные комнаты еще не приведены в надлежащий порядок.
– Хорошо, – Аля вздохнула, – я зайду к вам за ключом.
– Буду ждать, – не говоря больше ни слова, Елена Александровна выплыла из зимнего сада.
Аля секунду постояла в раздумьях, а потом вышла следом.
Дощатый настил тихо поскрипывал под ногами, вода в озере была черной и неподвижной, а на площадке, которой заканчивался настил, в плетеном кресле спиной к Але сидел дед.
– Доброе утро, – она обошла кресло, остановилась перед дедом.
Несмотря на уже начинающуюся жару, на нем была рубашка с длинными рукавами и высоким, полностью закрывающим шею, воротником-стойкой. Руки, обтянутые тонкими перчатками, неподвижно лежали на подлокотнике кресла.
– Доброе, – дед поправил солнцезащитные очки, с трудом, опираясь на трость, встал, шагнул к Але.
Сейчас, в безжалостном свете солнечных лучей, лицо его выглядело еще более жутко, чем раньше. Как называла Елена Александровна эту болезнь? Ихтиоз, кажется. Страшная болезнь, медленно, но неуклонно превращающая человеческую кожу в змеиную шкуру.
– Вы меня звали? – Аля старалась не смотреть деду в лицо.
– Звал, – он улыбнулся, и по чешуйчатой коже, точно по воде, пошла мелкая рябь. – Вот, решил немного прогуляться по свежему воздуху, пока жара еще не стала невыносимой. Составь старику компанию, сделай одолжение.
Он стоял напротив Али и, кажется, не собирался возвращаться обратно в кресло. Странное место выбрал дед для разговоров. Видно же, что солнечный свет его тяготит. И жара, опять же. Но это его право: он хозяин, а она всего лишь гостья. А может, сердце кольнуло недоброй догадкой, деду уже рассказали о ее аморальном поведении, и он хочет тут, вдали от посторонних глаз и ушей, распрощаться с ней и отправить восвояси...
– Красивое место, – дед подошел к самому краю настила, тяжело оперся на набалдашник трости. – Что бы там ни рассказывали про озеро, а я люблю его и надеюсь, что ты тоже когда-нибудь полюбишь.