Педагогическая публицистика
Шрифт:
Приведу случай большой давности. Это было несколько десятков лет тому назад, во Франции. Два мальчика-пастушка, желая добыть средства на путешествие, робинзонаду, вырезали целую фермерскую семью. Опускаю детали. Этому случаю «Matin» или «Journal» посвятил две колонки. Были там интервью с родителями, товарищами, учителями мальчиков, а также факсимиле написанного из тюрьмы письма.
«Любимая мамочка! Я знаю, что сделал плохо. Мне неудобно, что я доставил тебе неприятность. Будь уверена, что, если меня освободят, ничего подобного уже не повторится. Еще раз прошу, не сердись».
Возраст мальчика — десять лет.
Несколько слов о глупых и недоразвитых детях, которые в конечном итоге оказываются во
Милые невинные воришки. Насколько более социально вреден тип жулика-комбинатора, который обманывает в игре, наживается, меняясь, держа пари, втягивая в долги, мутит моральную атмосферу; вызывает многочисленные конфликты. Типы паразитов, ростовщиков; дети, о которых можно сказать, что всегда бывают на шаг от преступления. Это они в значительной степени отравляют атмосферу школ — незамечаемые обществом взрослых, рыщут среди соучеников.
К счастью, лишь незначительное число веселых озорников, нарушающих общественное спокойствие, лишается свободы. Увы, их должно быть больше с возрастанием бдительности полиции.
В легких случаях этот мимолетный насморк проходит сам. Все тут помогает, а некритически мыслящие люди обольщаются, что поворотным пунктом в исправлении было доброе слово, одна искренняя беседа или даже розги. Да, такие счастливые случаи сулят столь быстрое выздоровление, что и розги не всегда повредят. Медики шутят: больной выздоровел вопреки лечению.
Отметь: ребенок, фыркая и топая ногами, не подражает, а хочет быть лошадью, хочет вчувствоваться в ее положение, а лая — он пес, и ведь за это его собачник не поймает; мы не обвиняем мальчишку, который называет себя генералом, в правительственном перевороте — так же бессмысленно наказывать ребенка, что он мимоходом поиграл в вора.
Вспыльчивый ребенок. Пожалуй, один из самых трудных вопросов, требует глубочайших размышлений. Такой в гневе может убить. Это серьезный изъян характера и темперамента. В будущем это может представлять опасность, когда подействует на него водка, когда он столкнется с несправедливостью и злом, и еще большую, когда неправильно проведенное лечение добавит горечь, если не злобу. Трудно с такими детьми, а тем более с молодежью.
Здесь не место и не время на объяснения, откуда я это знаю (читатели должны мне поверить на слово). В моей коллекции двадцать тысяч решений исправиться. Категорически заявляю, что ребенок с недостатком чувствует всю его тяжесть, стремится избавиться от него, но ему трудно исправиться, — безрезультатно, без руководителя, он многократно приступает к борьбе с собой, и лишь ряд поражений заставляет его признаться в банкротстве в отношении себя.
Странно: ведь никто не будет оспаривать, что горбатый хотел бы избавиться от своего горба, а человек без руки или ноги хотел бы, чтобы у него выросла отсутствующая конечность. Тут следует не уговаривать исправиться, а, наоборот, сдерживать порыв, разъяснять, что только терпеливость, постоянные малые усилия, строжайшая ортофрения могут дать положительные результаты.
Нелегко завоевать доброе отношение и доверие этих недоверчивых детей, разобиженных, что их не лечат, не помогают им. Я только напомню здесь, что ребенок считает взрослых людей полубогами, которые все знают и умеют, но, видно, не хотят ему помочь.
Я не могу здесь дольше останавливаться на немногочисленной и любопытной группе детей-похабников; этого похабства здесь столько, сколько в анализах определяется как «след белка». Те, кто утверждает другое, переносят свое восприятие на абсолютно непонятный им мир детских восприятий.
Среди детей мы встречаем рядом с агрессивной амбицией много защитной гордости. Опыт минувших переживаний, иногда врожденное свойство — физическая слабость делают их мизантропами. Надутые, ворчливые и недоброжелательные — трагичная жатва порока!
Приведу одно воспоминание. Будучи в Париже, я отправился на праздник плавания. Он был устроен в честь окончания учебного года. Прекрасный бассейн, амфитеатр, заполненный десятками тысяч школьников вместе с учителями. Много солнца и радости. Появляется министр просвещения. Оркестр играет Марсельезу, дети встают, снимают шапки. Один двенадцатилетний сидит. Товарищ осторожным и мягким движением пытается его поднять, снять с него шапку. Гневный взгляд, резкое движение. Сидит в шапке. Демонстрация против правительства, против Франции. Три взгляда устремились на строптивого мальчика. Его заметили полицейский, учитель и я. Потом наши взгляды встретились, и мы, все трое, улыбнулись. Я испытал зависть, что богатая, вне опасности нынче Франция может позволить себе роскошь снисходительной улыбки. Сокращение сокращений. Обобщаю: бывают невинные коросточки, язвочки, нарывы и туберкулез, который подрывает, точит, заражает. Я ясно вижу и понимаю попытки сделать так, чтобы некоторая категория детей вовсе не рождалась. Я вижу потребность в больницах, в изоляции на длительное время. Не преувеличиваю трудностей, но и не преуменьшаю. Грознейшая проблема — это надругаться, возбудить ненависть, ярость, растить голодных волков, затравленных хищников.
К сожалению, эти беспомощные страдания могут покрыть сплошь, как вши, а кормятся этим страданием — садизм и воровство, невежество и хамство. Есть три пути: один — это притон, клоака, где несчастные дети переносят адские пытки и муки, второй — это врачевание, третий (именно это я видел в Лихтенберге) — механизированная дисциплина, где нет места собственной мысли, никакому собственному решению. Предостерегаю перед третьим путем, так как, напуганные примером первого пути, мы можем скатиться именно к третьему. Образец — больница не обвиняет, не осуждает, а изучает и лечит.
Эпидемии проступков
Много времени и энергии посвятили и продолжают посвящать врачи установлению сущности и источников заразы, путей, какими она распространяется, и условий, способствующих ее развитию, сопротивляемости (врожденной и приобретенной) и средствам, чтобы заразу потушить. Тиф, скарлатина, дифтерит — мы о них более или менее знаем и защищаемся с большим или меньшим успехом. Была ли изучена и как проблема заразы в педагогике? Я сразу напомню о ценной, но, увы, не нашедшей отклика работе Яна Владислава Давида «О моральной заразе» {6} . Важный вопрос!
6
В предисловии к книге «О моральной заразе» польский психолог и педагог Я. В. Давид (1859–1914) писал: «В частности, я остановлюсь на явлении повторения преступных поступков путем подражания».