Пехотная баллада
Шрифт:
– Видишь вон тот куст, Перкс? Справа от бревна.
Полли прищурилась.
– Вижу, сержант.
– Ничего не замечаешь?
Полли вновь напрягла зрение. Что-то явно было не так, иначе Джекрам не стал бы спрашивать. Она сосредоточилась.
– У куста странная тень, – наконец сказала она.
– Молодчина. Потому что за ним сидит наш незваный гость. Он наблюдает за мной, а я за ним. И больше ничего. Он удерет, как только кто-нибудь двинется. И он слишком далеко, чтобы всадить в него стрелу.
– Это враг?
– Вряд
– Друг?
– В любом случае нахальный стервец. Ему плевать, что я его засек. Ступай в лагерь, парень, и принеси-ка тот большой лук… Вон он!
Тень исчезла. Полли вглядывалась в лес, но вечерний свет уже слабел, и между деревьев ползли сумерки.
– Это волк, – сказал Джекрам.
– Вервольф? – уточнила Полли.
– С чего ты взял?
– Сержант Тауэринг сказал, что в отряде вервольф. А я уверен, что нет. Мы бы это уже выяснили. Наверное, вервольфа видел Тауэринг и его люди.
– В любом случае тут ничего не поделаешь, – сказал Джекрам. – Серебряная стрела не помешала бы, но где ж ее возьмешь.
– А ваш шиллинг, сержант?
– Думаешь, можно убить оборотня кусочком олова?
– У вас есть настоящий шиллинг, сержант. Вы его носите на шее вместе с золотым медальоном.
Если уверенность Уолти гнула железо, то взгляд Джекрама его плавил.
– Не твое дело, Перкс, что я ношу на шее. И если кто-нибудь попытается забрать у меня шиллинг, я буду пострашнее вервольфа. Понял?
Он смягчился, увидев испуганное лицо Полли.
– Когда поедим, пойдем дальше и найдем для отдыха местечко получше. Там, где проще обороняться.
– Все устали, сержант.
– Поэтому я и хочу, чтобы вы были на ногах и при оружии, если наш гость вернется с друзьями, – сказал Джекрам.
Он проследил взгляд Полли. Золотой медальон вновь выскользнул из-за ворота и виновато покачивался на цепочке. Сержант поспешно сунул его обратно.
– На память… об одной девушке, – сказал он. – Не спрашивай. Это было очень давно.
– Я ни о чем и не спрашивал, сержант, – отступив на шаг, произнесла Полли.
Джекрам опустил плечи.
– Верно, парень. Не спрашивал. И я тоже тебя ни о чем не спрашиваю. Хорошо бы нам раздобыть для капрала кофе.
– Согласен, сержант.
– А наш руперт мечтает о лавровом венке, Перкс. Такой-разэтакий герой, навязался на нашу голову. Ничего не соображает, драться не умеет… никакого прока, черт возьми. Он только и думает о героической последней схватке и о медали, какую пошлют его старушке матери. Я пережил несколько героических последних схваток, парень, и вот что тебе скажу: это просто бойня. Блуз ведет вас на смерть, помяни мое слово. Что вы тогда будете делать? Да, нам пришлось разок-другой подраться, но это еще не война. Думаете, у вас хватит силенок выстоять, когда встретятся сталь и плоть?
– Вы ведь выстояли, сержант, – ответила Полли. – Вы сказали, что пережили несколько героических последних схваток.
– Да, парень, но сталь была в руках у меня.
Полли шагала обратно по склону. А мы ведь еще даже не добрались до Кнека, думала она. Сержант вспоминает девушку, которую когда-то оставил… ну, это нормально. Холтер и Тьют думают только друг о друге… ничего удивительного, после Работной-то школы… а что касается Уолти…
Полли задумалась, выжила бы в Школе она сама. Огрубела бы, как Холтер, или наглухо замкнулась изнутри, как те безымянные служанки, которые приходили, уходили и работали что есть сил? Или, может быть, она превратилась бы в подобие Уолти и нашла потайную дверь в собственной голове? «Пускай я ничтожна, но я говорю с богами».
…Уолти сказала, что не имеет в виду трактир. А разве Полли говорила ей про «Герцогиню»? Нет. Впрочем, она рассказала Холтер. Вот и объяснение. Все понятно. Холтер, должно быть, обмолвилась при Уолти. Ничего странного… не считая того, что с Уолти почти никто не разговаривал, потому что это было очень трудно. Она держалась слишком напряженно и скованно. Но это – единственное объяснение. Ну да. Иных просто не должно быть.
Полли вздрогнула и вдруг поняла, что кто-то идет рядом. Она подняла глаза и застонала.
– Ты ведь моя галлюцинация?
– ДА. ВЫ ВСЕ В СОСТОЯНИИ ОБОСТРЕННОЙ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ, ВЫЗВАННОЙ ОБЩИМ ПСИХИЧЕСКИМ СОСТОЯНИЕМ И НЕДОСТАТКОМ СНА.
– Если ты – галлюцинация, откуда ты это знаешь?
– Я ЗНАЮ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ. Я ПРОСТО МОГУ ЛУЧШЕ СФОРМУЛИРОВАТЬ.
– Я ведь не умру, правда? В смысле, не прямо сейчас?
– НЕТ. НО ТЕБЯ ВЕДЬ ПРЕДУПРЕДИЛИ, ЧТО ТЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ БУДЕШЬ ИДТИ БОК О БОК СО СМЕРТЬЮ.
– Э… да. Так сказал капрал Шкаллот.
– МЫ С НИМ СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ. ОН, ТАК СКАЗАТЬ, ПОСТУПАЕТ КО МНЕ В РАССРОЧКУ.
– А ты не мог бы стать… менее видимым?
– КОНЕЧНО. ВОТ ТАК ЛУЧШЕ?
– И чуть тише, если можно.
Воцарилось молчание. Видимо, оно и было ответом.
– И почистись, – сказала Полли в пустоту. – А мантию не помешало бы выстирать.
Никто не ответил, но ей стало немного легче.
Маникль приготовила говяжье рагу с клецками и травами. Невероятно вкусное. И вдобавок загадочное.
– Не припомню, чтобы нам встречалась корова, рядовой, – сказал Блуз, протягивая тарелку за второй порцией.
– Э… так точно, сэр.
– Тем не менее ты раздобыл говядину?
– Э… да, сэр. Когда приехал тот газетчик… ну, пока вы разговаривали… я подобрался к его тележке и заглянул…
– У человека, который занимается такими вещами, есть название, рядовой, – строго заметил Блуз.
– Да, он называется «интендант», Маникль, – сказал Джекрам. – А если газетчик проголодается, пусть закусит своим блокнотом, правда, лейтенант?
– Э… да, – осторожно ответил Блуз. – Да, конечно. Хвалю за инициативу, рядовой.