Пеликан. Месть замка Ратлин

Гельб Джек

– Ну сколько можно, Джонни?! – негодовал Финтан, глядя на обгрызанный край.

Генеральский сынок сжал кулаки и как пристыженный щенок отвел взгляд. Наверное, именно поэтому и не заметил, как Рыжий Лис смотрел на ручку, и не разгадал мыслей, давно уже зреющих смертоносным плодом в голове Финтана.

Через полтора месяца труды начали давать свои плоды. Тому способствовал и сам океан, в меру милосердный поначалу, в меру свирепый. Вот тут уж было истинное раздолье, чтобы проявить себя. Норрейс окреп и с Рыжим Лисом намного быстрее осваивал тяжелое ремесло морехода.

Поборов свое тело, он научился сам делать тугие завязки, которые могли совладать с невыносимой качкой. Команда с удивлением принимала крутую перемену, и оскорбительное прозвище «генеральский сыночек» все реже и реже слетало с их уст. Рыжий Лис при любом удобном случае отчитывался капитану об успехах Норрейса-младшего, абсолютно избегая какого бы то ни было собственного участия. Эти добрые новости радовали душу Френсиса, и Финтан был частым гостем капитана.

Сейчас хорошие новости были нужны как никогда. Океан утратил тот обманчивый милосердный вид. Столкновения с ненастьями еще можно было списать на гнев Богов, но не столкновения с вражескими судами. Одно из таких особенно пронзительно вонзилось в душу капитана.

Капитан стоял на мостике, торжественно взирая на потоки пряностей, бархата, вина и масла. Все добро стекало из поверженного и разломанного португальского судна прямо в трюмы. Добыча была богатая, даже не наметанный глаз сразу подмечал. Но даже такое щедрое подношение судьбы не заставило сердце капитана смягчиться, и вражеские португальские суда были затоплены.

После этой славной битвы к капитану явился коренастый невысокий слуга, угрюмый и черноглазый. Едва он появился на пороге, как приковал к себе все внимание капитана. Этого человека сторонились все в команде, и мало кто мог припомнить имя нелюдимого Диего. Службу он нес верно и даже ревностно, капитан верил его глазам и ушам, как своим собственным, и оттого и послал черноокого Диего выслушать пленных португальцев.

– Они теперь знают, что случилось с «Санта-Марией», – доложил слуга.

Френсису немало сил стоило скрыть смущение и растерянность.

– Позови мастера Даунти, – приказал капитан.

Стоило Диего хмуро кивнуть, как Дрейк переменил свою волю.

– Нет, не надо. Просто ступай, – исправился он.

Тогда Диего снова поклонился и пошел прочь. Капитан сложил руки замком и упал поглубже в кресло. Взгляд уставился на гладкий лакированный глобус. Очертания океанов и континентов пленяли разум, и он блуждал по ним, точно по каменистым улочкам лабиринта, то и дело натыкаясь на иное украшательство. Если садам присущи статуи, то глобус предпочитал удивлять гуляющих рисунком кита или саблезубого змея-левиафана, узловато скрутившегося на волнах.

Но Дрейку сейчас было не до чудовищ.

«Все это время я знал, что они идут за нами из-за того столкновения…»

Пальцы сами собой принимались постукивать по столу.

«Я был уверен, что это из-за «Мэрри»… Иначе откуда им известно, куда мы держим путь?»

Дрейк смотрел на собственную руку, которая действовала, будто бы свободная от приказов разума. Когда даешь телу волю, оно плавно и ритмично движется. Палец за пальцем прокатывали

волну за волной, снова и снова. Если бы Френсис хоть немного вознамерился придать тому движению хоть каплю собственной воли, собственного намерения, все бы рассыпалось. Он продолжал смотреть на пальцы.

«Если они только сейчас узнали о судьбе «Мэрри»… кто их вел все это время?»

Вновь в голову Френсиса закралось горячее желание позвать для совета Томаса, но он отрекся, отбросил эту мысль, боясь, что она проникнет слишком глубоко в сердце. Капитану нужно было время собраться с мыслями, и нынче его советником был океан, плещущийся за бортом.

Буря вызревала, наполняясь ядовитым едким соком, едкая смола уже источала смертоносный запах. Это был запах обычного горючего, которым Эдвард поливал флибот «Лебедь». В полумиле от него то же проделывали с «Кристофером» – двум кораблям было не суждено завершить переход через Атлантику.

Не все осознавали в полной мере, насколько ладен и успешен ход экспедиции, но была одна мера, понятная последнему неграмотному салаге – похлебка и каша становились все более водянистыми с каждым днем. Уже наступил тот день, когда эти мелкие изменения скопились достаточно. Едва ли на корабле могли назвать день и час, когда еда стала пустой. Не настолько пустой, чтобы не насыщать абсолютно, и голодная смерть не угрожала, но ее тень уже поскуливала по ночам. Сон еще был способен заглушить голод, но сколько это продлится – неведомо.

Чувствовал ли капитан, что над «Пеликаном» сгущаются тучи? Возможно, именно оттого его сон и становился более рваным и некрепким и, как и еда, все меньше и меньше насыщал. Раздался стук.

– Войди, – Френсис подал голос, удивившись собственной слабости.

Дверь отворилась.

– Рыжий Лис, – произнес Дрейк и жестом пригласил войти.

– Норрейс сверил карты с захваченной «Мэрри» с теми подделками, которые у нас уже были, а также с двумя подлинными, – доложил Финтан. – Он просил передать вам свои предположения. Кажется, он смог восстановить участок на побережье Атлантического океана.

Френсис сильно оживился и нетерпеливым жестом потребовал составленную карту.

– А сам Джонни чего хвастать не пришел? – спросил капитан.

– Ему все еще дурно от недавнего шторма, – ответил Финтан.

Френсис чуть поджал губы. Увлеченный взгляд всматривался в новые начертанные контуры, прорезавшиеся средь сорняков полулжи и полуправды старых карт как диковинная орхидея топких джунглей. Капитана так увлекло сейчас это чтение, что тетрадь под мышкой Рыжего Лиса осталась вовсе незамеченной.

– Как будем на местности, надо будет уточнить ее, – предупредил Финтан. – Но, капитан, Джонни выжал все, что мог, исходя из того, что есть на руках.

– И он добился многого, – одобрительно кивнул Дрейк. – Вы хорошо поработали.

– Передам ему ваше одобрение, – кротко молвил Финтан.

– Скромничаешь, Рыжий Лис? – усмехнулся Френсис. – Напрасно. Присядь-ка. Я ж понял, что он впервые держал карту в руках. Ты же помог ему?

– Лишь самую малость, – прищурился Макдонелл.

Френсис усмехнулся.