Пепел и крылья
Шрифт:
Грав наблюдал за девушкой и грифоном. Время от времени кайрин то поднимал, то опускал уши, встряхивал головой, издавал приглушённые звуки, похожие на клёкот и рык. Ашри в ответ то улыбалась, то хмурилась. В определённый момент Клыкарь почувствовал себя бистом на свадьбе элвингов.
– Привет, крылатый! – Грав встал рядом с Ашри и смерил взглядом кайрина. – С последней нашей встречи ты явно похорошел.
Сварг наклонил голову и шумно втянул клювом воздух возле биста.
«В прошлый раз он пах иначе, – проворчал Сварг, обращаясь к Эше, – менее подозрительно, – зверь заодно обнюхал Эшу. – И ты тоже пахнешь отвратительно!»
– Ладно, давай без оскорблений, – элвинг потёрла клюв кайрина. – Мы постараемся как можно скорее вернуться.
– Думаешь, он меня помнит? – спросил Клыкарь. – Это же правда, что кайрины помнят всё сто лет?
Эша пожала плечами:
– Думаю, нам это не удастся проверить. А вот то, что от нас воняет куфом – однозначно.
Грав наклонил голову к плечу, шумно втянул воздух, и, нагнувшись к макушке Эши, понюхал.
– Да, подруга, ты подваниваешь, – резюмировал бист и улыбнулся.
– А сам ты словно розами благоухаешь!
Грав лишь пожал плечами и посмотрел на дверь приюта:
– Думаешь, Пожиратель будет возражать против нашего не совсем опрятного вида?
– Заперто, – подёргав ручку, элвинг нахмурилась. – Гаруна никогда не запирала двери, до того как вляпалась в это склизкое и тёмное дело.
Она потянулась к карману и достала отмычки.
– Серьёзно? – Грав поднял бровь.
– Видишь, уже фонари зажгли. Действуем тихо, пока не окажемся внутри.
– Ага, тихо. Видимо, клекотать на всю улицу с птицей-переростком умещается в твоё особенное пугатонское понимание тишины? – ворчал Клыкарь, наблюдая, как шары фонарей медленно разгораются, разгоняя мрак.
Улица была всё так же пуста. Грав скользнул взглядом по крышам домов и на одном из них заметил силуэт кайрина.
– У нас ещё есть шанс позвать стражу, – положив руку на плечо Эши, сказал он.
– Боишься не справиться?
Щёлкнул замок, дверь открылась, и они вошли внутрь.
Эше показалось, что подъём занял лишь несколько мгновений. И вот она вновь стоит перед запертой дверью, из-за которой звучит механическая какофония.
– А вот тут можешь оторваться, – она пропустила биста вперёд. – Только не дай музыке залезть тебе в голову.
– Тогда, думаю, это пригодится. Держи, – Клыкарь достал что-то из кармана и протянул Эше. – Уж точно лишним не будет.
Это была пара восковых шариков. Эша посмотрела на биста, который старательно засовывал их себе в уши.
– Беруши – береги уши, – засмеялся Клыкарь. – Я же знаю, как твои тебе дороги.
– Какая предусмотрительность, – Эша остановила руку биста, пока он не ввинтил в ухо воск. – Помни: нам нужен приютский журнал. Так что давай уже прервём эту песню, которую я точно не стану напевать в душе.
Грав выбил дверь. Стены, пол и потолок были покрыты чёрными призрачными растениями. Из десятков открытых шкатулок на все лады звучала музыка. Эша ощутила вибрацию от неё кожей и мысленно поблагодарила Клыкаря.
Бист поудобнее перехватил топор и со всей силы ударил по ближайшему музыкальному ящику. В стороны полетели щепки и детали механизма.
– Можно просто закрывать крышки, – развела руками Эша, запоздало вспомнив, что он её не слышит. – Но так тоже пойдёт.
Когда Эша закрыла последнюю шкатулку, вокруг стало непривычно тихо. Ушло противное ощущение, что по телу бегает сотня тысяч невидимых муравьёв, от которых невозможно избавиться. Она даже не хотела думать, что было бы, войди она в комнату без «защиты».
– С воском ты отлично придумал, – выковыривая из ушей беруши, Эша кивнула Граву.
– Да, Птичка, я как всегда великолепен. Признайся, скучала по мне.
– Вернуть катышки? – Эша оскалилась.
– Оставь себе, можешь пожевать. Говорят, голод притупляет.
– Всенепременно, но лишь после тебя.
Они осмотрели комнату, отодвигая столы и разгребая деревянные останки ящиков.
– Это мы искали? – Клыкарь поднял с пола журнал и стряхнул с него чёрную пыль.
Эша кивнула. Она бережно взяла в руки потрёпанную книгу, быстро пролистала замасленные временем страницы, убедившись, что список на месте.
– Для многих сирот это единственные сведения о том, кто они и откуда.
Грав кивнул и критически осмотрел разбитые музыкальные шкатулки. Подняв один из фрагментов, бист повертел его в руках, любуясь тонкой резьбой мастера. Выточенный цветок был словно живой: каждый лепесток выполнен с ювелирной точностью, миниатюрные прожилки и шипы вызывали восхищение. Увидев, что Эша стоит у стола и тоже рассматривает последнюю целую шкатулку, он подошёл и встал рядом.
Шкатулка с лёгкостью умещалась на ладони девушки, крышка была плотно закрыта. Клыкарь взял ящичек из рук элвинг и поставил на стол.
– Такая красота, и всё во зло, – вздохнул бист и занёс топор.
– Постой, – остановила его Эша. – Давай возьмём её и изучим.
Грав прищурился, нехотя опуская руку:
– Тебя разве не учили не давать злу второго шанса? Вот с таких маленьких поблажек потом и рождаются новые витки в отношениях с тьмой.
И в подтверждение своих слов Грав перехватил топорик и быстрым движением разбил шкатулку обухом. Предсмертно звякнув, она брызнула во все стороны щепками.
– Без обид.