Пепел Вавилона
Шрифт:
— Тогда надеюсь, что говорю не слишком часто, чтобы это не стало раздражать.
— Не слишком, — сказала она и села в соседнее кресло-амортизатор, вытянув руку, чтобы не выпустить его пальцы. — Всё хорошо?
— Слегка переутомился.
— Только слегка?
— Ну, галлюцинаций у меня пока нет.
Наоми покачала головой. Всего на несколько миллиметров в одну и другую сторону.
— Знаешь, ты же не обязан налаживать всё на свете.
— Спасение человечества от самого себя — это коллективное
— То есть пытаешься перешагнуть через весь человеческий опыт, начиная с зари нашей истории?
— Ту часть, где мы убиваем друг друга, я сведу к минимуму. Это будет несложно.
— Ты хотя бы знаешь, от чего устал.
Наоми сжала его пальцы и выпустила их, подтянув тактический дисплей с Церерой и космосом вокруг нее. Станция и окружающие ее корабли флота напоминали облако синих светлячков — отмечены как дружеские. Корабли колонистов и их эскорт были желтыми — статус неизвестен, но представляет интерес. До встречи оставалось несколько часов.
— В глубине души я надеюсь, что Фред нас не выпустит, — сказал Холден. — Мы попросим разрешение на взлет, нам скажут «нет», и мы останемся здесь.
— А тем временем корабль колонистов в последнюю минуту ускользнет и со всей скоростью полетит в порт, где взорвется ядерным грибом, — сказала Наоми.
Холден взял свой ручной терминал и послал Монике на Тихо свое согласие. Даже на скорости света она получит сообщение только через несколько минут.
— Этот вариант не выглядит вдохновляющим.
За их спинами с жужжанием включился лифт. Алекс, чей голос доносился одновременно через наушники и по воздуху, закончил проверку с Амосом и Клариссой. Холден положил ручной терминал в специальное отделение кресла, предохраняющее от перегрузок. Если что-то пойдет не так, ему бы не хотелось слушать жужжание терминала на командной палубе.
— Могу я кое о чем спросить? — тихо, но решительно сказала Наоми.
— Конечно.
— Почему ты это делаешь?
Холдену хотелось бы сейчас мыслить яснее. Он уже дошел до того состояния, когда слова вырываются изо рта, не проходя через мозговые центры.
— Потому что мы просто не можем надеяться, что всё само утрясется. Нужно иметь больше инструментов под рукой.
Из лифта вышла Бобби. Было в ней что-то странное, но Холден не мог определить, что именно. Она была в черном костюме, но на ней он всё равно выглядел как военная форма. Сжатые в кулаки руки выдавали скорее не злость, а тревогу. Это не предвещало ничего хорошего.
— Привет, — сказал Холден.
— Сэр.
— Пожалуйста, не называй меня «сэр». На этом корабле так не принято. Всё в порядке? Фред чего-то хотел?
— Джонсон меня не присылал, — ответила Бобби. —
— Ясно. Можешь заняться тактическим оружием отсюда, а можешь сесть на место артиллериста рядом с Алексом. Как тебе удобней.
Бобби глубоко вздохнула, и на ее широком лице появилось выражение, которое Холден не мог расшифровать.
— Я сяду с Алексом, — наконец сказала она и стала подниматься в рубку.
Ее ноги скрылись наверху, и Холден так нахмурил брови, что даже стало немного больно.
— Это... Что это было?
— Решающий момент, — сказала Наоми.
— Хороший или плохой?
— Очень хороший.
— Вот дерьмо, — сказал Холден. — Опять я всё пропустил.
— Так, все пристегнулись? — спросил Алекс.
Один за другим, вся команда отозвалась. Они готовы. По крайней мере, готовы, насколько могли. Холден откинул голову в гель и переключил экран на то же изображение, что и у Наоми. Сейчас рядом с Церерой висела просто туча кораблей. Алекс попросил разрешения сбросить портовые зажимы. Несколько долгих болезненных секунд портовая служба Цереры не отвечала. А потом раздалось «Разрешаю, «Росинант». Вылет разрешен».
Корабль вздрогнул, и гравитация Цереры исчезла, как только Алекс позволил импульсу вращения станции вытолкнуть «Росинант» в космос. На экране Холдена они были белой точкой, летящей по касательной к массивному изгибу станции. Он переключился на внешние камеры и наблюдал за отдаляющимся диском карликовой планеты.
— Ну вот, — сказала Наоми. — Похоже, Фред не особо возражал против нашего отбытия.
— Ага. Надеюсь, он знает, что делает, доверив такую тонкую работу сеятелям хаоса вроде нас.
Амос хихикнул, и Холден понял, что говорил по общему каналу.
— Можешь быть уверен, он и сам в этом специалист, — сказал Амос. — Да и вообще, в худшем случае нас всех убьют, и он будет чувствовать себя самым умным, потому что не отправил с нами своих людей. Для него ситуация в любом случае беспроигрышная.
Потом заговорила Бобби, и Холден услышал в ее голосе улыбку, вопреки смыслу слов:
— Никто не умрет на вахте, пока не получит разрешения командира.
— Как скажешь, Бобби, — согласился Амос.
— Держитесь, — сказал Алекс. — Ложусь на курс.
Обычно Холден почти не замечал перемещения корабля с маневровыми двигателями. Едва заметный танец корпуса и перегрузка стали частью его жизни с тех пор, как он покинул Землю. Просто он слишком устал, был слишком обеспокоен и выпил слишком много кофе, потому это его и раздражало. С каждым движением верх и низ слегка смещались, а потом снова возвращалась невесомость. Когда Алекс на несколько секунд включил эпштейна, «Роси» запел, корпус мелодично звенел, как церковный колокол.