Пепел Вавилона
Шрифт:
Внезапно рядом с ней раздался голос Оксаны:
— С Цереры на высокой скорости движутся объекты! Шесть торпед, до удара пятьдесят секунд.
Страх, настолько сильный, что походил на спокойствие, вышиб из Мичо весь воздух. Открыть огонь из всех орудий, развернуться и бежать — что бы она ни приказала, решать надо сейчас.
Но она глядела прямо на Холдена и видела в его глазах такое же изумление, даже шок.
Даже злость.
Она обязана была отдать приказ. Открыть огонь, иначе погибнет вся ее семья. Если она выстрелит, в ответ начнут стрелять все. Надо бежать. Развернуться и гнать изо всех сил, расплавив всё позади себя.
Стой, подумала она. Умирать — так умирать. Стой.
Почему злится Холден?
— Холден? — дрожащим голосом произнесла она. — Что за проблемы?
— Да, мать твою, еще как разрешаю, — рявкнул Холден. Она не сразу поняла, что капитан обращался не к ней.
— «Росинант» открыл огонь из ОТО, — высоким, резким голосом доложила Оксана. Страх отражался от всех поверхностей.
— Запускаю наши ОТО, — сообщил Эванс.
— Стоять, — крикнула Мичо, еще не осознав до конца свой приказ. В гробовой тишине она добавила: — Чуть только тронешь управление огнем — и мы все мертвы. Вам понятно, мистер Эванс? Все, кто вам дорог, погибнут, и вина будет целиком ваша.
Эванс непонимающе смотрел на нее. Его пальцы подрагивали над панелью управления огнем и тянулись вперед.
— Оксана, по кому стреляет «Росинант»?
— Нет, нет и нет, — раздался голос Холдена. — Их заберем мы, а не вы! Какого черта вы там удумали!..
— Ведут огонь по торпедам, вышедшим с Цереры. Поражение через... всё, капитан. «Росинант» сбил все ракеты.
Мичо кивнула. Кровь толчками стучала в жилах. Руки дрожали. Она осознавала панику у себя в голове, как будто слышала голоса в соседней комнате, но не чувствовала ее. Она вообще ничего не чувствовала.
— Эванс, — произнесла она, — опусти руки.
Эванс посмотрел на свои пальцы как будто с удивлением, затем медленно убрал руки. В его глазах мелькнуло понимание: если бы он начал стрелять, флот противника тоже открыл бы огонь. Может, не «Росинант», но все остальные. Инстинкт остановил его на волосок от того, чтобы прикончить всех. Эванс застонал, как пьяный или больной, отстегнулся и оттолкнулся. Его кресло медленно вращалось, пока Эванс покидал рубку. Мичо его не остановила.
На ее экране Холден склонился над камерой. Совсем немного, подсознательное защитное движение. Мичо заставила себя расслабиться. Медленно тянулись секунды, пока она ждала повторения атаки. Сердце отстукивало их, но ничего не происходило.
— Хорошо, — сказала она.
— Ага, — отозвался Холден.
Пролетела еще секунда. Мичо услышала голос позади Холдена. Наоми Нагата. Сами слова плохо различимы, но таким тоном можно сдирать краску со стен. Значит, он не спрятал её в каком-нибудь безопасном месте. Ну и правильно. Возможно, сейчас везде небезопасно. Мичо накрыли первые признаки мощного выброса адреналина: легкая тошнота, наваливающаяся усталость, печаль. Она их проигнорировала.
— Я тут говорила, — голос Мичо звучал спокойнее, чем она ожидала, — что у нас «Минский», и о его грузе. Готовы передать вам контроль. Затем мы поворачиваем обратно, прежде чем кто еще не начал по нам палить.
— Это был не Фред, — ответил Холден, — не знаю, кто выпустил эти торпеды, но мы найдем его.
Губы Мичо налились тяжестью, как будто окаменели. Не важно, кто нажал на кнопку пуска торпед с Цереры. Оглянись назад и увидишь за ним Марко Инароса.
— Ценю это, — сказала Мичо, — дайте знать, когда будете готовы к удаленному управлению.
Ответ Марко не занял и часа. Он грустно покачал головой, глядя в камеру большими темными глазами. Его харизму ограничивали рамки экрана, но не убирали окончательно. Доказательство, что предатель Мичо Па работает с Землей.
Подрывая усилия Вольного флота защитить и перестроить Пояс. Беззастенчиво отдавая врагу припасы. Его голос вибрировал от негодования за предательство его людей и презрения за коллаборационизм. И не важно, что «враги» включали в себя и миллионы астеров, которых он бросил. Мичо гадала, будет ли это что-то значить для тех, кто это смотрит.
Видео включало в себя и изображение «Росинанта», защищающего «Коннот». Последнее доказательство, если оно кому-то нужно, что Па связалась с теми, кто сильнее всего хочет поражения Вольного флота и Пояса.
Мичо смотрела это на командной палубе. Десяток ответов крутились у нее в голове. Она дошла даже до того, что один из них записала, но произнесенные в гневе предложения не складывались, и в конце концов смотрящая на нее с экрана женщина стала казаться столь же безумной, какой описал ее Марко.
Они шли прочь от Цереры, но без сильного ускорения. Просто чтобы оказаться внутри зоны, контролируемой внутряками, и чтобы при этом их еще и не подстрелили. Показать другим кораблям, сохраняющим ей верность, и кучке независимых кораблей, которые больше склонялись к ее образу мыслей, чем к Марко, что существуют безопасные зоны.
Сбежать в новую, крохотную безопасную гавань как можно скорее — вот что она хотела всеми фибрами души, но не для этого она сюда прилетела. Не за этим она рисковала своим кораблем, своей семьей и своей жизнью. Итак, треть g, движение по инерции, изменение направления, снова ускорение. Чем дальше она убиралась от пушек Фреда Джонсона, тем сильнее старалась усложнить Марко отслеживание перемещений «Коннота».
В ту ночь к ней в каюту пришла Оксана, не как офицер, а как жена. Она принесла бутылку виски с серебристым дозатором на конце и две груши. Поначалу Мичо не хотела общения, но когда Оксана пришла, отчаянно его захотела. По опыту Мичо, секс — это как музыка. Или язык. Он может выразить что угодно. Теперь это были ярость, горечь и отчаянная жажда.
После, пристегнувшись вместе с Оксаной в кресле-амортизаторе, Мичо вслушивалась в ее дыхание, глубокое и ровное, такими Мичо представляла себе волны. На сердце у нее было тяжелее, чем утром. Осторожно, чтобы не разбудить жену, она вытянулась, нащупала ручной терминал и запустила разоблачение Марко. Свет маленького экрана заполнил комнату, Мичо уменьшила звук так, что от него остались лишь ритм твердых согласных. В этом ракурсе вырисовывался узор речи Марко. Ритм его голоса напоминал биение сердца. Раньше она этого не замечала.