Пепел Вавилона
Шрифт:
— В чём дело?
— Я устал, — сказал Филип.
— Иди уставай в другом месте, — ответил техник. — У меня ещё больше двух часов.
Филип пнул ногой кресло-амортизатор, так что оно развернулось. Техник вытянул руку, остановил вращение и начал отстёгиваться.
— Ладно. Раз ты так чертовски устал, тогда спи, — сказал он.
Ворча что-то себе под нос, техник подобрал одежду и вышел. Филип запер за ним дверь и свернулся на кресле — прямо в комбинезоне, воняющем потом и изоляцией вакуумного скафандра. Слёзы рвались наружу, но он загонял их обратно, запихивал боль всё глубже, пока она не обернулась чем-то иным.
Марко
Нет, Филип не облажался. Это Марко неправ, вот и всё. В этот раз он сам сделал всё неправильно.
В памяти вдруг всплыли слова, так ясно, как будто сказаны вслух. Голосом матери, хотя Филип никогда от неё их не слышал. «Задумайся, что ещё с ним не так».
Глава тридцать первая
Евгения — отвратительное место для оперативной базы. Это скорее не астероид, а запутанная куча отдельных обломков и черных булыжников, странствующих вместе. Ни сам астероид, ни обращающийся вокруг него крохотный спутник никогда не испытывали силы гравитации, способной сжать их вместе, или жара, способного их сплавить. Евгения и подобные ей даньяреты, «песочные миры», не предоставляла твердой поверхности, на которой можно строить, или внутренней структуры, в которую можно зарыться. Здесь даже полезные ископаемые добывать тяжело — части астероида слишком быстро смещаются и разваливаются. Построишь купол — воздух утечет сквозь поверхность, на которой он стоит. Попытаешься раскрутить — развалится. Научная станция, построенная здесь Землей три поколения назад и уже заброшенная, оставалась всего лишь развалиной из герметичного бетона и осыпающейся керамики. Призрачный город Пояса.
Единственное обстоятельство в ее пользу — она необитаема, а орбита не слишком далека от Цереры и сомнительной защиты объединенного флота. Но даже эта близость лишь временная. Поскольку период обращения Цереры по орбите на несколько процентов меньше, чем у Евгении, каждый день немного увеличивал расстояние между ними, растягивая пузырь безопасности до тех пор, пока он в конце концов не лопнет. Сказать по правде, если они будут продолжать прятаться от Вольного флота, пользуясь тем, что Евгения и Церера находятся по разные стороны Солнца, то получат еще больше проблем.
Вместо попыток отстроиться на поверхности астероида маленький флот Мичо начал собирать порт наклие на орбите вокруг основного массива Евгении: из транспортных контейнеров сварили переходы, склады, шлюзы. Крохотный реактор позволял поддерживать циркуляцию воздуха и давал достаточно тепла, чтобы компенсировать потери от излучения. Конструкция была изначально временной по проекту. Недорогая, быстрая в сборке и сделанная из столь стандартизированных и обыденных материалов, что это решение можно применить в тысяче других ситуаций. Она выросла из трех-четырех контейнеров, разрастаясь, соединяясь, укрепляясь, отдаляясь, где это необходимо, скучиваясь в других местах. Будто снежинка испортившегося герметика.
Рассказывали, что самые нищие астеры жили в наклие годами. Но чаще их использовали так же, как и Мичо — для складирования и заправки. Дрейфующие склады, которые не вгрызаются налогами и тарифами в оперативный бюджет геологоразведчиков. Гипердистиллированная вода, чтобы снабдить пиратов реактивной массой, питьевой водой и кислородом. Старшие братья разбросанных Вольным флотом по космосу складов снабжения. На мониторе наклие выглядел будто древнее морское существо, все еще экспериментирующее с многоклеточностью. А позади — «Панчин», компактный и изящный.
Корабль так точно подогнал орбиту, что казался неподвижным за станцией, будто они соединены. Обшивку станции усеивали вспышки рабочего освещения и сварочных аппаратов, паучьи тени мехов, переносящих припасы с «Панчина». «Коннот» вырубил эпштейн еще несколько часов назад, чтобы не сжечь наклие и «Панчина», после чего спокойно вышел на плавную орбиту на маневровых. Торможение создавало скорее не силу тяжести, а намек на нее, так что Мичо свернулась в кресле-амортизаторе калачиком.
— Они нам сигналят. Ответить? — спросил Эванс.
Теперь у него все вызывало вопросы. После кошмара на Церере его самоуверенность разлетелась в клочья. Это проблема. Но как ее исправить, а равно и множество других, Мичо толком не знала.
— Ответь, пожалуйста. Дай им знать, что я заскочу.
— Так точно, — ответил Эванс, повернувшись к монитору.
Мичо вытянулась, разогнав кровь по сосудам. Она не знала, почему чувствует тревогу перед новой встречей с Эцио Родригесом. Пусть они редко встречались, но она знала его много лет. Еще один партнер в затяжной борьбе против того, чтобы Пояс использовали и выбросили на помойку внутряки и их союзники. Но теперь он принял ее сторону против Вольного флота. Ей первый раз предстоит дышать одним воздухом с ним после того, как ее спасательная операция вылилась в то, во что вылилась. Чего заслуживает встреча с человеком, который согласен с тобой настолько, чтобы рисковать жизнями — своей и команды? Открытки с благодарностью?
Мичо рассмеялась, Оксана обернулась. Мичо покачала головой. Вслух это не смешно.
— «Панчин» подтверждает, — доложил Эванс. — Капитан Родригес в порту.
— Тогда в порт, — решила Мичо, выбираясь из ремней. — Оксана, корабль твой.
— Так точно, — отрапортовала Оксана, но в словах слышалось некое разочарование.
Оксана тоже хотела бы отправиться с ней, но кому-то надо присматривать за Эвансом, а эти двое последнее время сблизились. Может, проведя немного времени с Оксаной, Эванса расскажет о том, что его беспокоит. Лучше бы, если инициатива оказалась его собственной. Приказать кому-то раскрыть личные страхи — не лучшая форма лидерства. И неважно, что Мичо его жена. Она еще и его капитан.
«Коннот» завис меньше чем в километре от «Панчина» и порта Евгении. Оксана немножко выпендривалась, но Мичо не возражала. Благодаря этому перебраться в порт будет быстро и просто. Скафандр у нее был марсианский — бронированный, но не силовой. Хорошего качества, как и всё, что выменял Марко. С ней отправились Бертольд и Надя, оба с личным оружием. Они вылетели из воздушного шлюза «Коннота» в прогал — медленно, чтобы сэкономить топливо — и обсуждали, чья сегодня очередь готовить, пока звезды скользили у них под ногами. Мичо почувствовала неожиданный прилив счастья. Удивительно, что люди могут всю жизнь прожить на поверхности планеты и ни разу не испытать подобного момента — близость дружной семьи и пустота, соперничающая с Богом в одном мгновении.