Перебежчик
Шрифт:
– Уверена, мистер Старбак делает богоугодное дело, Гордон, - миссис Гордон, которая в той же мере нашла выбор Старбака необъяснимым при встрече возле церковной лавки, теперь решила оградить своего гостя от сдержанного любопытства супруга.
– Да, и в самом деле, - поспешно согласился миссионер.
– Но всё равно, всё это очень прискорбно.
– Что в этом прискорбного, сэр?
– спросил Старбак.
Преподобный Джон Гордон беспомощно развел руками.
– Семьи разделены, страна расколота надвое. Так печально
– Всё было бы менее печально, если бы северяне просто увели свои войска и оставили нас в покое, - заявила миссис Гордон. – Разве вы не согласны со мной, мисс Ройял?
Салли, улыбнувшись, кивнула.
– Да, мэм.
– Они не отступят, - мрачно сказал Адам.
– Ну тогда нам просто придется намять им бока, - выпалила Салли.
– Я тут подумала, – Джулия наиграла на пианино легкую мелодию, вмешавшуюся в неожиданное удивление, охватившее всех присутствующих после слов Салли, - что, может, сегодня в палате мы не будем распевать мрачные церковные песни, отец?
– Ну конечно же, моя дорогая, конечно же, - ответил тот. Он объяснил Салли и Старбаку, что откроет службу в палате несколькими гимнами и молитвой, а потом один из присутствующих прочтет отрывок из Писания.
– Может, мисс Ройял хочет прочесть священное Писание?
– предложил он.
– Ой, нет, сэр, нет, - Салли знала, что один раз уже напортачила, и покраснев, отклонила предложение. Она училась читать, и в прошлом году продвинулась настолько, что могла уже с удовольствием читать, но не была уверена в своем умении читать вслух.
– Вы прошли обряд причастия, мисс Ройял?
– подозрительно поинтересовалась миссис Гордон, пристально взглянув на гостью.
– Обряд причастия, мадам?
– Вы омыли одежды свои кровью агнца? Вы впустили в свое сердце Христа? Ваша тетушка, несомненно, вверила вас Спасителю?
– Да, мэм, - робко ответила Салли, понятия не имея, что имела в виду миссис Гордон.
– Буду рад почитать для вас, - вмешался Старбак, обращаясь к преподобному Джону Гордону.
– Мистер Сэмсуорт отлично читает священное писание, - вставила миссис Гордон.
– Может, вы, Калеб, почитаете Писание?
– спросил преподобный Джон Гордон, - а потом, - он повернулся к своим гостям, чтобы еще раз объяснить порядок службы, - мы проведем время в чтении молитв и закона Божьего. Я призову людей узреть спасительную благодать Господа, и мы споем очередной гимн, а я скажу несколько слов, прежде чем мы завершим свое богослужение последним гимном и благословением. Затем мы уделим пациентам время для личных бесед и молитв. Иногда им требуется наша помощь в написании писем. Уверяю вас, я буду весьма признателен - он улыбнулся сперва Салли, а потом Старбаку - за вашу помощь.
– И нам потребуется помощь в раздаче сборников церковных гимнов.
– С удовольствием, - тепло отозвалась Салли, и к удивлению Старбака она действительно наслаждалась беседой, когда разговор перешел к обыденным темам, ее чистый смех звучал по всей комнате. Миссис Гордон неодобрительно нахмурилась, заслышав смех, но Джулия явно получала удовольствие в обществе Салли.
В пять часов болезненного вида горничная убрала чайные подносы, после чего преподобный Джон Гордон произнес слова молитвы, в которой просил Господа щедро благословить вечернее богослужение, и Калеб Сэмуорт запряг фургон, стоявший во дворе, на углу Черити-стрит.
Фургон был покрашен черной краской и затянут черным брезентом, державшимся на обручах. Вдоль каждой стороны фургона шли скамейки, а в центре протянулась пара блестящих рельс.
– Сюда кладут гроб?
– спросила Салли Калеба, помогавшего ей взобраться на ступеньки, встроенные в складной задний бортик фургона.
– Так и есть, мисс Ройял, - ответил он.
Салли и Джулия разделили место с Адамом, тогда как Старбак уселся рядом с преподобным и миссис Гордон, а Калеб Сэмуорт, закутанный в непромокаемый плащ, взобрался на козлы
Катафалку потребовалось двадцать минут чтобы добраться до холма, где стояли недавно построенные госпитальные бараки, разбросанные по всему газону парка Чимборасо. Неясный и тусклый желтоватый отсвет ламп пробивался сквозь множество маленьких окон.
Легкий туман угольного дыма витал под дождем над просмоленной крышей сарая. Участников миссии высадили за оградой палаты, избранной для сегодняшнего богослужения, и Калеб с Адамом забрали фургон, чтобы привезти госпитальную фисгармонию, пока как Джулия с Салли раздавали сборники церковных гимнов.
Старбак отправился с Адамом.
– Я хотел перекинуться с тобой словечком, - доверительно сообщил он другу, пока повозка гробовщика тряслась по мокрой дороге.
– Ты говорил со своим отцом?
– Не выпало случая, - ответил Адам. Он не смотрел на Старбака, вглядываясь в дождливую ночь.
– Я хочу лишь вернуться в свою роту!
– воззвал к нему Старбак.
– Знаю.
– Адам!
– Я попытаюсь! Но это будет нелегко. Я должен выбрать подходящий случай. Отец раздражителен, сам знаешь, - покачал головой Адам.
– Почему ты так стремишься сражаться? Почему бы тебе просто не пересидеть войну здесь?
– Потому что я военный.
– Ты хотел сказать, дурак, - раздраженно отозвался Адам, а потом фургон резко накренился, остановившись, и пора было отнести фисгармонию обратно в палату. Деревянный сарай вмещал шестьдесят раненых.
Двадцать больничных коек были установлены вдоль каждой стены, а еще двадцать стояли в два ряда в центре барака. Пузатая печь занимала центральную часть, на ее горячей решетке сгрудились кофейники. Стол сиделок был сдвинут в сторону, чтобы освободить место для фисгармонии.