Перебирая наши даты
Шрифт:
Надо вернуться к истории и пересмотреть ее. Интегральное отрицание революции, ее массовости и реальности — причина неофанатизма и политическая глупость.
Другое дело — борьба за справедливость невозможна у нас на почве политики. Ибо коренной вопрос российской политики — власть.
Властительство — один из стимулов творчества. Властительство, а не власть. Только бескорыстие науки и особенно искусства могут привести к распространению в обществе достойных понятий о нравственности
Национализм в идеологии и власть мафии в политике — вот к чему пришло человечество. И то и другое рухнет не скоро и лишь тогда, когда остальное общество соединит свои интеллектуальные усилия в борьбе с этими явлениями и почувствует невозможность сосуществования с мафией и национализмом.
15.2. …Письмо Льва Толстого Николаю II (в «Былом»). Даже в Толстом «клоповщина». «Клоповщина» — явление не русского рабства, а русского идеализма. Вот смысл пьесы. Я это чувствовал, но не формулировал так точно.
Долго ли будет вызревать «Клопов»? Почти все есть. Нет конструкции. Нет «прохождения времени».
Мой доклад о рифме в ЦДЛ. Человек 100 чудаков. Докладывал полтора часа.
Разговор с Куняевым.
Я: Кожинов, как Огнев в начале 60–х годов, пытается выстроить новый Ренессанс поэзии. Глава его — Соколов. Поэт тонкий, но без мысли и сверхзадачи.
Наши Ренессансы все говеннее. Мы становимся провинциальны, как Бразилия.
Грибанов сказал, что моя книга вернулась из Комитета печати с одобрением. С ней обращаются, как с миной замедленного действия.
18.2. Замысел «Повести о Московском сражении».
Московское сражение — победа русского идеализма.
Подспудное содержание этого идеализма, при всей неприглядности
мирной действительности, — ощущение громадного, вселенского потенциала русской культуры и русского гения. Особенность нашей истории в том, что деспотизм не может задавить гения. Это суть Пушкина, Достоевского и Толстого.
Русский Атлас держит на плечах весь груз русского деспотизма. И надежда в нем не иссякает.
Истинную русскую культуру ничто не свернет с вселенского пути.
Нельзя с либеральным пижонством снисходительно относиться к героизму народа в 17–20 г. г. и в 41–м.
Эгоизм «нового класса» не может уничтожить идеализма народного, т. е. несознательной, но сущей идеи сверхзадачи национального существования. Германский фашизм основан на исключении, русское чувство (Мы — русские — дураки) на включении в круг культуры….
О Моск. сражении. Интересно и важно: ощущение поражения не связано с необходимостью капитуляции (как у французов — дважды! — Наполеон III и Петэн!).
20.2. Читал для «Московского сражения» мемуары Жукова, Рокоссовского, Лелюшенко. Зайончковского об эпохе Александра III.
Делал поправки к прелестным балладам Александри.
Приезжал Арво Мете, методичный эстонец, практик и теоретик свободного стиха.
Единственно, что можно об этом сказать: русский верлибр пока еще не состоялся. Едва ли Бурич и Мете сдвинут его с места.
Впрочем, перспективы его недурные, вследствие инстинктивной неприязни к традиции у молодых.
Приезжал Юра Ефремов с маленькой литовской женой.
В его повести — сочетание политики с сексом. Сочетание делает и то и другое неприятным. Политическая незрелость и половая перезрелость.
Такова общая формула юного суперменства. Желание свободы и непонимание народа, неуважение к нему.
25.2. Дискуссия о верлибре в «Вопросах литературы».
Бурич, Мете, Куприянов защищают. Первый показывает таблицы. Тарковский отрицает.
Я не возражаю против хороших верлибров. Бог с ними.
26.2. Дочитал книгу С. А. с величайшим интересом. И все же комплекс принцессы, неудержимость пристрастий и желаний. Где-то абсолютная твердость. Обаяние откровенности и правды. Неприятный рекламно — политический душок (восхищение «ихней» свободой) во второй части.
27.2. Приехала Аня Наль.
Потом Толя.
Его книга о Блоке
Мои возражения:
1. Недопустимый, задиристый, петушащийся тон полемики.
2. Только автор знает истину.
3. Банальные идеи: образ многозначен, Блок двойствен.
4. По — моему, Блок целен. «12» и последующее — тому доказательство. Причина гибели Блока — цельность, а не раздвоение.
5. Слабо о Христе. Христос «12» — высшая художественная идея, а не философский или политический замысел. В Христе — художественная идея — причастность всего этого мира к высшему.
Это Христос Блока, но и 12–ти. В нем есть интимное, от иконки в скромном храме — белый венчик (не венец) из роз.
6. Неправомерное разделение поэзии и публицистики Блока. Произвольный термин — романтическая идеология — идеологии насилия.
Блоковское неприятие цивилизации — идея русская, а не ницшеанская, она сродни Толстому.
7. Политика слепит глаза. Злость мешает эстетическому анализу.
Шингарев в последнем дневнике ближе к Блоку (рассуждение о революции), чем Якобсон.
8. Нельзя ставить знак равенства между народом и чернью, революцией и большевизмом.
Вывод: попытка создать кредо не удалась.
Да и не могла удаться.
Як. спорил слабо. Видимо, он устал, разочарован в своей работе, которую мыслил как взрыв и славу….