Передряга
Шрифт:
Гость, не меняя позы, вдруг быстро и хлестко ударил Толича открытыми ладонями по ушам. Тот охнул, завыл, качнулся вперед, и тогда фээсбэшник ловко ударил его ногой в грудь.
— Номер телефона. Живо.
— Обалдел, что ли, начальник? Говорю же, сам дол жен позвонить.
Фээсбэшник ударил еще раз. Отточенно и ловко. Толич не успел уклониться.
— Уй, дурак! — заорал, рванулся, но гость отпихнул его в кресло.
— Еще добавить? Это можно. Всё равно расскажешь. Только себе хуже сделаешь.
Второй фээсбэшник вошел в комнату.
— Был во втором отряде Олег.
— Тот самый? Романов? — обернулся первый.
— Тот. «Холодок».
— Отлично. — Второй вновь повернулся к Толичу. — Хоть тут не соврал. Давай быстренько номер, и мы пойдем. — Тот подвывал тихо, зажав ладонями уши и раскачиваясь из стороны в сторону. — Я жду.
— Сам должен позвонить, — проскулил Толич.
— Ну смотри. — Фээсбэшник достал из кобуры пистолет, щелкнул затвором. — Если ты номера не знаешь, значит, и толку от тебя никакого.
Мгновенно забыв о боли, Толич уставился на пистолет.
— Да ты что, начальник? — Он недоверчиво посмотрел фээсбэшшжу в лицо и увидел у того в глазах приговор. Съёжился от страха. — Постой. Я, может быть, вспомню.
Гость приставил ствол к голове хозяина, пробормотал безразлично:
— У тебя есть три секунды.
— Все, начальник, уже вспомнил. — Толич торопливо продиктовал номер, по которому просил перезвонить Олег.
— Где-то в районе «Аэропорта», — озадачился второй, вновь раскрывая телефон.
— Он тебе сказал, что это за акции? — Фээсбэшник наклонился к лицу Толича.
— Н-нет. Говорит, ценные бумаги надо продать. На сто миллионов баксов. Я подумал: нормально. Бумаги. Помогу, может, и мне чего обломится.
— Точно не сказал? — Ствол пистолета переместился к центру груди, упёрся в китайский шёлк.
— Да точно, начальник, точно! — закричал Толич.
— Хорошо.
Ствол поплотнее вдавился в тело, гася хлопок выстрела. Щелк начал тлеть, запахло плавящейся тканью и жженой кожей. Толич захрипел, выгнулся дугой, забился. Из раны хлынул фонтан темной, почти черной крови. Умирающий колотился в конвульсиях. Фээсбэшник отпрянул, и Толич свалился на пол. Голова его билась об пол. Тело извивалось.
Второй фээсбэпшик, не прерывая разговора, достал пистолет, шагнул вперед и дважды нажал на курок. Умирающий Толич прогнулся, а затем обмяк. Агония прекратилась.
Стрелок, поглядев на коллегу, укоризненно покачал головой: «Снайпер, блин. Даже в сердце попасть не можешь».
Тот, что караулил у дверей, вошел в комнату, посмотрел на распростертое тело, поинтересовался без всякой жалости:
— На хрена ты его? Он ведь все равно ничего не знал.
— Мы бы ушли, а этот урод своему Олегу тут же принялся бы названивать, — пояснил первый. — Гад, все ботинки кровищей залил.
Фээсбэпшик зло пнул мертвого Толича в бок.
— И на штанах пятно, видишь? — указал очкарик.
— Чёрт, отстирывать теперь, — совсем расстроился первый и пнул труп ещё раз. Затем он повернулся ко второму, буркнул: — Сообщи дежурному, пусть зафиксирует. Вооруженное нападение на сотрудников, находящихся при исполнении. Вынуждены были открыть огонь на поражение. Нападавший убит на месте.
— Чем это он вооружён был? Членом, что ли? — Очкарик засмеялся.
— Ножом! Можно подумать, в доме ножей нет! — Первый, громко матерясь, пошёл в кухню, проворчав на ходу: — Сейчас принесу какой-нибудь.
Тонколицый осторожно проскользнул в коридор, прошел мимо первой двери и остановился у следующей, прислушиваясь к звукам, доносящимся из номера. «Узи» он держал под курткой. Предохранитель снят, палец на спусковом крючке. В номере было идеально тихо. Тонколицый даже засомневался, правильно ли он рассчитал? Возможно, убийцы в номере напротив? Ему нельзя ошибиться. Ошибка означала гибель, и не только его собственную. Киноактер погибнет тоже. Как дважды два. Тонколицый отступил в сторону и привалился плечом к притолоке. Стучать не имело смысла. Это только в кино доверчивые до кретинизма бандиты открывают дверь, даже не спросив кто. Эти непременно поинтересуются. Орать же в коридоре нельзя — посредник и его «горилла» услышат. А у Киноактера оружия нет. В любом случае ждать ему недолго. Минут пять. От силы — семь.
Посредник остановился посреди номера, повернулся к гостю:
— Итак, бумаги?
— Деньги и документы — на стол, — потребовал Киноактёр и покосился на замершего у дверей Веню.
Посредник выдвинул из-за кровати две объемистые дорожные сумки, потянул «молнию» на одной из них, перевернул. Тугие пачки стодолларовых купюр, перетянутые банковскими ленточками, посыпались на ковёр.
— В каждой сумке по пять миллионов. Документы во второй. Но, прежде чем мы продолжим, мне хотелось бы убедиться в наличии бумаг, — спокойно сказал он.
Киноактер достал из кармана несколько акций, бросил на стол. Посредник взял их, развернул, принялся внимательно рассматривать, отойдя к окну. Посмотрел на свет, дабы убедиться в наличии водяных знаков. Собственно, это были не акции, а сертификаты на десять тысяч акций каждый. Золотая рамочка. Бумаги на предьявителя. Внизу — тончайшая золотая нить. Не пожалели денег при печати. Но это именно то, что требовалось. Заказчик будет доволен. В сложившейся ситуации было одно «но», однако его можно обдумать и позднее. Когда все закончится.
Пока посредник разглядывал акции, Киноактер раскрыл вторую сумку. Она так же, как и первая, оказалась заполнена пачками банкнот. В боковом кармане он обнаружил документы. Тугие корочки загранпаспортов, в каждый из которых были вложены права. Киноактер достал документы, перелистал.
— Отличная работа, — похвалил он, разглядывая собственную фотографию. — Каков красавец, а? Смотри-ка, и визы проставлены. Ага, Греция, Турция, Испания, Англия, Франция, Мексика… А Мексика зачем?
— Оттуда вам будет проще въехать в США, — пояснил, терпеливо улыбнувшись, посредник. — Все документы подлинные. Зарегистрированы. Визы, конечно, поддельные. В Англию и Францию ехать с ними не нужно, но для Турции, Греции и прочих — сойдёт.