Перегрин
Шрифт:
Когда вражеский лагерь остался позади, Дейти, который плыл по передним по другую сторону плота, предложил:
— Может, выйдет на берег, согреемся?
— Еще больше замерзнем, и потом будет трудно опять лезть в реку, — ответил я, хотя и самому чертовски хотелось выбраться из холодной воды, зубы уже постукивали. — Потерпите немного.
Я собирался проплыть мимо этого песчаного пляжика за высоким мысом, который река огибала по крутой дуге, когда услышал собачий лай. Гавкала она на вершине мыса. Сперва одна, а потом к ней присоединилось еще несколько. Значит, на мысу живут люди. Обычно для жительства выбирают именно такие места, защищенные водой и обрывистым берегом с трех сторон, а с четвертой строят укрепления.
— Поворачиваем к левому берегу, — прошептал я.
— Там деревня, — предупредил Дейти.
— Да, — коротко бросил я, потому что нижняя челюсть уже тряслась, трудно было говорить.
Река возле пляжика была мелкой, метров за пять до берега я достал ногами дно и пошел, круто разворачивая плот. Дно было ровное и плотное. Вскоре ко мне присоединились остальные, и мы быстро и легко вытащили наше плавсредство на песчаный берег рядом с шестью лодками-плоскодонками. Они были небольшие, с кормовой, средней и носовой банками. Не привязанные, но без весел. Именно эти лодки я и надеялся найти возле деревни.
— Перегружайте наши вещи на три лодки, — приказал я. — Дальше поплывем в лучших условиях.
Стянув три лодки на воду, соединили их цепочкой с помощью веревок, чтобы не потеряться в темноте. Закутавшись в позаимствованное в каструме одеяло, принадлежащее одному из погибших опционов, я сел на кормовую банку передней лодки, чтобы рулить, используя доску, отодранную от плота. Со мной плыли Дейти и еще один галл, самый старший из них, в возрасте под тридцать, которого звали Перт. Как мне сказали, это имя переводится, как шиповник. Наверное, получил его из-за красновато-рыжих волос или привычку подкалывать сослуживцев. В остальные лодки тоже сели по трое. Рулить или грести им не надо было, поэтому, как и я, закутались в одеяла и сели рядышком, чтобы согревать друг друга. Так мы и поплыли дальше, со скоростью течения реки удаляясь от кимвров и их союзников.
Когда начало светать, мы уже были в нескольких десятках километров от врага. Я выбрал на низком правом берегу реки затон, поросший камышом и тростником. Туда мы и зарулили, протащив лодки по мелководью среди зарослей до островка с растущими на нем старыми ивами с широкими кронами. Ни с реки, ни с берега нас не было видно.
— Пробудем здесь до темноты, — сказал я. — Дежурим по одному человеку по очереди. Костры не разжигать до вечера.
После чего улегся на охапку камыша и вырубился. Попутчики покемарили малехо в лодках, а я все время рулил.
Проснулся, когда солнце было в зените. Разбудил меня смех галлов. Когда слышишь чужой смех, кажется, что стебутся над тобой. Надо быть очень самоуверенным, чтобы думать иначе. Оказалось, что мои попутчики полазили по камышам и нашли несколько утиных гнезд с яйцами. Собирали их за пазуху, и на обратном пути один из переносчиков упал ниц, разбив почти всю добычу. Теперь смывал речной водой несостоявшуюся яичницу с тела и туники. У уток кладки небольшие, по десять-двенадцать яиц. В некоторых уже были недоразвитые птенцы, что не мешало галлам есть их сырыми. Сейчас такие яйца считаются деликатесом, а я так и не сподобился, почему-то брезгую. Галлы употребили часть на обед, часть оставили на вечер, чтобы отварить. Днем дым костра сразу выдаст наше местоположение, а ночью — огонь. Зато в вечерние сумерки и дым, и огонь будут не так заметны. Да и, когда стемнеет, мы уплывем отсюда. Я поел сала со вчерашними лепешками, которые малость подмокли.
После чего дал распоряжение обтесать доску от плота так, чтобы ей удобнее было рулить. Пока Дейти делал это, расспрашивал его о галлах. Пока что предки французов совершенно не похожи на своих потомков. Слишком много в них иррационального.
Вечером, после плотного ужина из вареных яиц, бобов и свежих лепешек, мы вытащили лодки на чистую воду и поплыли дальше. Первая половина ночи была лунная, что делало наше путешествие романтичнее. Места здесь красивые. Один недостаток — комаров много. Зато заснуть не давали.
34
Порт Луны — излучину реки Гаронна, где на левом берегу будет исторический центр Бордо — я узнаю в любую эпоху и в любое время суток. У меня и раньше появлялось предположение, что сплавляемся по Гаронне. По мере приближения к океану река становилась все шире и многоводнее. Таких больших рек, впадающих в Атлантический океан, на территории будущей Франции всего две — Гаронна и Луара. От второй реки мы были слишком далеко. Теперь я точно знал, где мы находимся, о чем и сообщил своим попутчикам. Вот только я понятия не имел, есть ли в этих краях какое-нибудь римское поселение? На том месте, где будет исторический центр Бордо, пока что вперемешку идут песчаные дюны и заболоченные участки, как и в окрестностях, где в будущем появятся сосновые леса, посаженые людьми. И ни одного поселения. Более того, во время предыдущей дневки мы наблюдали за рекой, но не увидели на ней ни одной лодки.
Я уже думал, что в этих краях никто не живет, но, когда мы приблизились к какому-то притоку Гаронны, небольшой речушке, текущей по заболоченной местности, мне показалось, что на плато, которое всего на несколько метров возвышалось над рекой, стоят дома с тростниковыми крышами. Полной уверенности у меня не было, как и желания возвращаться, к тому же наша скорость начала падать, в чем, скорее всего, было виновато приливное течение, поэтому, сплавившись по реке еще немного, я повернул лодку к берегу.
— Давайте здесь остановимся, дождемся утра. Мы уже неподалеку от моря. Дальше будет большой эстуарий, по которому можно плыть и днем, — сказал я своим попутчикам.
Они не возражали, полностью положившись на меня. Мы подрулили к тому месту, где заросли тростника и камышей граничили с песчаной дюной. Лодки оставили на заболоченном участке, затащив вглубь метров на десять, чтобы не были видны с реки, а сами расположились на песке за гребнем, нанесенным ветром. Ночь была теплая, с океана дул легкий ветерок, наполненный йодистым запахом сушеных водорослей. Все, кроме часового, легли в ряд на расстеленных одеялах. Спасть не хотелось, потому что предыдущий день только и занимались этим.
— Легион, наверное, уже на подходе к Нарбо-Марциусу, — предположил я.
— Они идут налегке, быстро, — произнес Дейти.
— С натертыми шеями ходят еще быстрее! — подкольнул Перт.
Галлы весело засмеялись. Представляю, как они, если вернутся на либурну, будут издеваться над болеарцами, иллирийцами и сабинами, сдавшимися в плен на позорных условиях.
— Почему вы пошли служить в римскую армию? — поинтересовался я.
— Чтобы стать настоящими воинами, — ответил Дейти.