Перекрёсток двенадцати ветров
Шрифт:
Егор сидел на поваленном дереве и кривил губы. Левая сторона лица у него была разодрана - ударился о камни, когда бросился в поток и вытащил практически беспомощную, потерявшую от боли сознание, Ксанку, чудом им замеченную в этой круговерти. Он набрал воздуха в грудь, выдохнул и повторил:
– Это из-за меня.
– Слышали уже, - отозвался Сашка.
– Но ничего не поняли, - Егор встал.
– Это всё из-за меня. Из-за меня погибли два человека. Из-за меня мы здесь.
– И в этом нет ничего нового, - сказал Сашка.
– Знаете, что я хотел на Становом?
– Егор засмеялся.
– Да золото же! Золото! У отца была старая карта, а на ней отмечены прииски, ещё дореволюционные, заброшенные! Она у меня в рюкзаке лежала… Я как понял, что от этой поездки не отверчусь, подумал: а что, если?.. А потом я бы всё и всех послал к чёртовой матери - и отца, и семью, и страну, потому что с золотом везде хорошо! Поди туда! Поезжай сюда! Учи то! Сделай это! Да к чёрту, к чёрту, к чёрту! Я бы жил, как хотел! Где хотел! Но я клянусь! Я честное слово даю! Я не хотел, чтобы из-за меня - хоть кто-то, хоть кто-то погиб!
– Да что ты на себя наговариваешь?!
– вскрикнула, оттолкнувшись локтями, Ксанка.
– Нет, насчёт карты - правда, - сказал Рат.
– У деда была такая, мне отец говорил…
Наверное, Владимир Никифорович её взял, когда из дома убегал… Егор?..
– Да, - Егор кивнул, - он хотел сперва искать золото, но потом… короче, не получилось.
А потом он её просто так хранил… Я понимаю сейчас, я как дурак… как будто это просто - пришёл, поднял…
– Бывает и так, - спокойно сказал Рат.
– Пришёл, поднял… Этот край на золоте стоит…
– Всё сказал?
– Я?
– Егор вытаращился непонимающе.
– В… всё…
– Ну и ладно… Чью куртку на носилки пустим?
– Мою, - Егор начал стягивать куртку.
Путь домой…
Егор упал не сразу - очевидно, побоялся уронить Ксанку. Он просто встал на колени, поставил ручки носилок на землю, а потом завалился на бок, и Рату показалось, что Егор начинает таять от дождя, растворяться в земле.Он рывком поднял двоюродного брата, несколько раз ударил по щекам. Ксанка смотрела большими глазами. Сашка держал передок носилок один.
Дождь начался утром и шёл - то тихий, то бурный, тёплый, но непрестанный, обла-ка висели над самыми головами. Позавчера и вчера они ели сырое мясо - Рат застрелил кабаргу. Но до этого три дня ничего не было, пока они уходили от реки, зверьё разбежалось от потопа - и приходилось пробавляться зеленью и сыроежками, высыпавшими кое-где. Светка пыталась раздобыть огонь трением… Сегодня утром выяснилось, что мясо уже начало пахнуть - сыро и тепло, слишком сыро и слишком тепло…
– Пусти, я сам, - Егор оттолкнулся.
– Я просто споткнулся…
– Держи, - Рат сунул ему двустволку и принял носилки. Плечи загудели. Они несли носилки по очереди, но плечи не успевали отдохнуть и покрылись лопнувшими мозолями в первый же день.
– Ещё не твоя очередь, - хрипло сказал Егор. Лицо у него стало остервенелым.
– Я сильнее, - отозвался Рат.
– Пошли, чего стоять…
И они снова пошли. Они шли вдоль Уды, первый день шли вдоль Уды, Рат был в этом уверен, хотя к самому берегу подобраться не удалось - мешали буреломы и завалы. А значит - понемногу приближались к цели.
Втрое медленней, чем он рассчитывал. Ступни почти не ощущались днём, словно деревяшки, пристёгнутые к щиколоткам, зато по ночам они ныли, гудели и чесались от укусов комарья и многочисленных ссадин и порезов. Сил встать просто не было, и Рат поднимался первым, даже не через силу, а вообще непонятно, как. И поднимал остальных. Светка угрюмо молчала, а Ксанка каждое утро плакала, хотя её несли, и закрывала глаза, когда Рат будил мальчишек. Сашка ругался, а однажды ударил Рата. Егор всё делал молча. Они по-прежнему ночевали в шалашах, делать которые с одним складным ножом Сашки, уцелевшим у него в кармане, оказалось в сто раз трудней - а вечером и так всё валилось из рук.
После первых десяти шагов Рату вдруг показалось, что Светка чокнулась. Она вдруг откинула голову и запела - громко и весело:
– Ищи меня сегодня среди морских дорог,За островами, за большой водою,За синим перекрёстком двенадцати ветров,За самой ненаглядною зарёю…– Светка, ты чего?
– спина Сашки качнулась, он, похоже, подумал об этом же, но его сестра ответила:
– и Рат подхватил:
– Не присылай мне писем - сама себя пришли,Не спрашивая тонкого совета.На нежных побережьях кочующей землиКоторый год всё ждут тебя рассветы…– и Светка окликнула брата:
– Ну?! Это же ваша песня, подпевай!
– и Сашка присоединился:
– и они всё впятером ещё раз пропели:
– Держись, моя столица, зелёный океан,Двенадцать ветров, синий перекрёсток!!! [26]– Свет, пой ещё!
– крикнул Сашка, и она запела, шагая впереди. Рат не знал этой песни, но в ней был припев, красивый и завораживающий:
– и к концу песни Рат обнаружил, что подтягивает себе под нос эти строчки…