ПереКРЕСТок одиночества
Шрифт:
Рычаг…
Одернуть плащ. Выпрямиться. Дежурная спокойная улыбка вернулась на мое лицо.
Ставня с грохотом уползла вверх.
Сквозь двойное стекло и мутные потеки на меня смотрела женщина. Ростом выше меня. И гораздо тяжелее меня. Она настолько крупная, настолько дородная, что едва вмещается в окно. Волосы собраны в две косы. Белая майка на голое тело. Ниже просторная длинная юбка. Пара каких-то предметов в руках.
– Добрый день – улыбаюсь я.
Сейчас я гораздо спокойней. Прошлая встреча научила многому.
– И тебе того же, гниловоз – ответила она удивительно хриплым мужским
– Пожрать есть чего – киваю я, глядя на ее ладони и не скрывая интереса – В обмен.
Достав из кармана плаща небольшой сверток, я развернул его и показал содержимое соседке за стеклом. Десяток сухарей. Крохотный кусок колбасы. Все сложено красиво.
Поняв, что в этом мире многое зависит от обмена, я долго думал и упорно штудировал финансовые отчеты предшественников. Я размышлял над тем, что смогу предложить в обмен при будущих встречах. И как я не крутил, получалось, что у меня не так уж много стоящего товара.
Золото, лекарства, еда, одежда.
Книги понадобятся не всем. Самодельные инструменты тоже. Мало кто соблазнится набором пуговиц. Но главная для меня проблема состояла в другом – я не хотел отдавать то, что невозможно потом заменить.
Если отдам пуговицы – где найду замену, когда они понадобятся самому? Нигде. Только в обмен – втридорога. И что получается в долгосрочной перспективе? Отдай задешево сейчас и приобрети втридорога то же самое потом? Это прямой путь к нищете.
Здраво оценив состояние своего имущества на текущий момент, я понял, что особо ни в чем-то не нуждаюсь. И потому могу позволить себе воздержаться от необдуманных меновых операций. Но я всегда могу отдать что-то из регулярно возобновляемых ресурсов – а это еда. И благодаря тем же финансовым отчетам я знал, что продовольствие, пусть и не считается элитным товаром, но устойчиво держит свои позиции и пользуется спросом.
Вот одна из причин успеха такого товара – женщине весом за сто тридцать килограмм нужно много пищи. Стандартного рациона не хватит.
– Пойдет – оценила Аня мое предложение. Но вместо того, чтобы предъявить свой товар, она схватилась на низ белой майки и медленно начала ее поднимать – Так и быть. Клади в ящик. И я покажу своих красоток.
– Красоток? – переспросил я. И, наткнувшись взглядом на почти не скрываемые тонкой материей гигантские возвышенности, отрицательно качнул головой – Нет. Не интересует.
– Там есть на что посмотреть, гниловоз – посмурнела та.
– Не заинтересован.
– Может ты из тех, кто на женщин не засматривается? Или любишь глянуть на что ниже ватерлинии – она провела ладонью у мощных бедер.
– Не заинтересован – повторил я бесстрастно - Что другое в обмен предложишь? Время идет.
– Фанату подарил что-нибудь? Он ведь первым к тебе чалился. Небось хорошее что ему отвалил?
Фанату?
А. Старик фанатеющий от Спартака. Древний ворчливый старик требовавший от меня подарок. И ругающий за нарушение обычаев.
И Аня Бегемот знала, что Фанат причалил ко мне первым.
– Нет – ответил я – Ничего не подарил. Я человек деловой.
Толстуха запрокинула голову и зашлась кашляющим смехом. Я терпеливо ждал. Продолжил молчать и когда она отсмеялась. Утерев губы тыльной
Детская кукла. Голова с жалкими пучками светлых синтетических волос. Розовощекое лицо. Одного глаза нет. Рук нет. Одна нога. Овальный торс пробит в нескольких местах. Несчастная кукла выглядит как жертва безумного маньяка. Дыры в теле походят на раны от ножа. Кто мог настолько обезуметь, чтобы гвоздить куклу ножом? И как вообще кукла могла оказаться в чьей-то тюремной камере? Мать купила подарок дочери, но так и не вернулась домой, угодив сюда? Или отец заскочил в магазин подарков после работы… и родные до сих пор гадают куда он пропал.
– Нет – качнул я головой.
– В придачу с этим?
На второй ладони лежала железная пружина, пара болтиков и упавший на бок детский паровозик. М-да…
– Не… - начал я, но остановился, подумал миг, прикинул время и кивнул:
– Хорошо. Но ответишь на пару вопросов.
– Договор! – поспешно выпалила толстуха – Быстрее!
Дернув за ящик под стеклом, она забросила туда мусор, с силой захлопнула. Я потянул на себя. Забрал куклу, паровозик и прочий хлам. Развернув сверток, положил в ящик сухари и колбасу, тряпку оставив себе. Закрыл ящик. Через мгновение еда была у Ани Бегемота. Прижав сухари к груди, она глянула на меня с искренним удивлением.
– Продешевил, новичок гниловоз.
– Вдруг станем друзьям – развел я руками.
– Спрашивай. Быстрее.
– Как часто встречи?
– Когда как. Коли исправно дергаешь за три рычага – часто. Может и днем. Может и ночью.
– Ты видела, как Фанат чалится ко мне?
– Да. Как не увидеть? Постой… твой глаз еще не открылся?
– Глаз?
– Большое окно. В голове креста.
– Понял.
– Оно как у самолетов старых. Как у… как у… - Аня задумалась, мучительно наморщив лоб и машинально потирая левое ухо – Как у военных бомбардировщиков! Во! Которые в Великую Отечественную которая вторая летали.
– Кокпит – кивнул я.
– А?
– Как кабина. Стекла как у самолета.
– Да. Так ты еще незрячий – хрипло хохотнула Аня и, неожиданно серьезно глянув на меня, добавила – Может и к лучшему. Не дергай тот рычаг, гниловоз-новичок. Не дергай.
– Почему?
– Сейчас ты как в ракушке сидишь. Теплой, светлой, спокойной. Кормят, поят. Вволю спи. Ни о чем не думай. Ни о чем не спрашивай. Дергай три рычажка. Меняй то на это. Копи потихоньку золотишко. Окно не открывай. Наружу не выглядывай. Живи. Пусть годы летят. Не заметишь, как сороковой годок придет, а затем и минет. И вот она – свобода.
– Свобода – повторил я.
– Свобода – кивнула Аня Бегемот – Не расспрашивай никого. Не знать – благо. Не знать – счастье. А коли раз в окно выглянешь… вся жизнь перевернется. И шепот… шепот слышишь? – на миг в глазах женщины плеснулось безумие – Ведь слышишь?
– Слышу. Думал чудится…
– Не чудится! Это он! Он шепчет! Все дошептаться пытается, все пытается… окно откроешь – станет шептать сильнее!
– Так закрыть окно…
– Легко сказать… но как не смотреть? Вокруг одни только стены. А там мир… пусть стылый, темный и страшный… но целый мир за твоим окном…