Перекресток времен. Золото и сталь
Шрифт:
Вид мчащихся на галопе "крылатых" всадников в блестящих доспехах на огромных неведомых животных, приводил китонцев в ужас. Одни, натыкаясь друг на друга, падали на землю и прикрывали голову руками. Другие, от испуга потеряв чувство реальности, разворачивались и бежали назад, попадая в руки легкой пехоты новороссов. В этом хаосе основная масса солдат Кискиса напрочь забыла о своем генерале. Только самые преданные остались рядом с ним в тяжелую минуту.
Видя приближающихся к ним на большой скорости страшных четвероногих существ с огромными, как у кондора крыльями, эти воины не стали убегать. А еще больше сплотились вокруг поломанных
У Максима не было никакого желания налетать на такой острый забор. Коня потеряешь, да и самого могут нанизать на пику, как шашлык на вертел. Он громко скомандовал:
– Карусель!
Этот маневр они не раз отрабатывали на лугу под Белгородом. Когда-то, в глубокой древности, скифские конники также кружили вокруг врага, поражая его стрелами из своих небольших, но мощных луков.
Переведя Ворона с галопа на рысь и отвернув его вправо, Максим, перехватив пику для броска, метнул ее в гущу китонцев. С такого расстояния промахнуться было невозможно. Упал один копейщик, за ним второй... Весь десяток повторил действия своего командира. Но копья еще торчали изгородью, хотя и основательно поредевшей.
Пробегавшие мимо испуганные воины, не спешили на помощью своему полководцу. При виде образовавших коловорот страшных всадников, они шарахались в стороны и еще быстрее удирали, побросав оружие.
Не останавливая коня, Максим вытащил из кобуры отцовский ТТ и уже целенаправленно начал отстреливать вооруженных копьями защитников Кискиса. Беря с него пример, несколько кавалеристов выхватили из седельных кобур двуствольные пистолеты, напоминающие обрез ружья - вертикалки, изготовленные уже в Новоросске. Громкие картечные выстрелы прекратили всякое дальнейшее сопротивление. Когда едкий пороховой дым развеялся, никто из китонцев не стоял на ногах. Большинство из окружения Кискиса были убиты или тяжело ранены. Оставшиеся в живых, так вжались в землю от страха, что ни о каком сопротивлении не могло быть и речи.
Быстро осмотрев своих, убитых и даже раненых не оказалось, Максим соскочил с коня и передал поводья ближайшему всаднику. Подойдя к разваленному паланкину, он увидел находившегося в нем человека. Генерал Кискис оказался невысоким худощавым жилистым мужчиной лет сорока со своеобразным строением черепа и редеющими черными волосами.
"Чем-то на удава похож, - промелькнуло у Макса в голове.
– Наверное, и характер такой же, змеиный".
Командующий армией северян был жив, но без сознания. Осколками от мин генерал получил ранения в голову и левое бедро. Заботливые слуги перевязали его раны, но не смогли вынести с поля боя. Не успели. Максим пинками поднял выживших перепуганных слуг главного китонца. Жестами и криками удалось заставить их соорудить из копий и одеял самодельные носилки, на которые положили раненого Кискиса. В окружении гарцующих всадников скромная процессия не спеша двинулась в сторону наступающей армии новороссов.
Тем временем конница обогнала бегущих и отрезала им дорогу к лагерю. Новицкий выстроил кавалеристов развернутым строем в одну шеренгу. Двуколки, повернув пулеметы, расположились на флангах.
Самые шустрые из китонцев, оказавшиеся в первых рядах, увидев встречающих их огромных незнакомых существ, стали замедлять свой бег. Многие оказались безоружными. Так легче убегать от смерти. С каждой минутой
– Огонь!
Не сходя с лошадей, казаки из карабинов дали по толпе залп. Затем еще несколько. С флангов заработали пулеметы. "Косы смерти" прошлись по первым рядам, выбивая людей десятками. Видя огонь и слыша гром со стороны преградивших им путь, солдаты Кискиса не понимали, почему их товарищи, истекая кровью, замертво падали наземь. И это непонимание порождало в их душах еще больший страх. Зажатые с двух сторон и, не видя выхода, многие садились на землю, прикрывая головы руками. Так здесь сдавались в плен, отдаваясь на милость победителю.
Но нашлись и такие, кто не до конца потерял голову. Воспользовавшись тем, что они выскочили из узкого места, часть воинов решила вырваться из окружения. Они побежали в сторону ближайшего леса, подальше от лагеря. Таких оказалось не менее трех сотен. Новицкому в данной ситуации, чтобы перекрыть все пути отступления, просто не хватило всадников. Сдержать бы основную массу пленников до подхода своей пехоты. На сбежавшую "мелочевку" распылятся никто не хотел. Поэтому их и не преследовали. Только ближайший пулеметчик дал вслед длинную очередь, отправив к богам с десяток беглецов.
По-иному сложилась ситуация возле заблокированной крепости. Видя какой разгром учинили пришельцы основной армии Кискиса, командиры оставшейся части, бросив свой лагерь, отступили от крепости. Несколько довольно крупных отрядов, не задерживаясь в Уануко, двинулись на юг. Другая же часть отправилась на запад, по дороге к побережью, откуда они и пришли. Их не преследовали. Новороссы хоть и победители, но все же люди, а не боги. И людям свойственно уставать. Хотя и говорят, что от работы устают быстрее, чем от войны. И забот у победителей всегда больше, чем у побежденных. Необходимо разобраться с огромным количеством пленных, убрать убитых и по возможности спасти раненых. Да и свои ряды необходимо привести в порядок, разместить воинов на отдых, накормить их и так далее. К тому же визит вежливости в крепость обязателен. В общем, пока мы выиграли только одну битву, но не всю войну. Так что праздновать еще рановато. Силенок надо бы поднакопить. А дальше, война план покажет...
– Почему мы не преследуем сбежавших трусов?
– чуть ли не хором подняли шум вожди союзных племен.
– Их надо поймать и убить. Иначе они соберут новую армию и снова придут сюда. А Кискиса при всех разорвать на куски. Чтобы все видели нашу силу!
– Пока не имеем такой возможности. Да и желания, - вместо Антоненко уклончиво ответил вождям Новицкий. При этом хитро подмигнул Николаю.
– Лошади устали. Подкормить их надобно. Да и спешить нам сейчас ни к чему. За нас все сделают те, кто сбежал.
– Это как?
– выразил свое сомнение и недовольство Качи. Он за время схватки не одну вражью голову срубил. Но и сейчас по-прежнему рвался в бой. Слишком уж быстро все закончилось. Не по здешним меркам, когда бьются с утра и до вечера.
– У страха глаза велики. Чего нет, и то увидят, - народной пословицей пояснил Николай.
– Ты видел, в каком страхе и панике они бежали?
– Видел, - Качи расплылся в довольной улыбке.
– Как будто им пятки на костре поджарили. Так и до Хауха со страха добегут не оборачиваясь.