Перекресток
Шрифт:
– Нет! Никогда!
В то мгновение, когда она произносила свой отказ, медведь, словно бы утомившись, на секунды прекратил свои попытки преодолеть разделявшую его и его добычу преграду и слова Маринки прозвучали в такой жуткой звенящей тишине, что, казалось, эхо от них пронеслось по всей глубине зияющего темнотой прохода в шахту. Но это эхо, отдавая только последние звуки ответа многоголосо пронесло:
– Да, Да, Да, Да!
Медведь же, словно только и ждавший ответа Маринки, взревел еще громче. Затем, словно утроив свою и так немалую силу, снова налег на дверь, которая, треща и звеня остатками петель и запоров, уже готова была сдать свои позиции. Егор, уже больше не дожидаясь согласия Маринки, крепко сжал её руку и практически прыгнул в леденящую темноту шахты. Маринка
Они сделали лишь несколько шагов, как за их спиной раздался страшный треск и дощатая перегородка, до сих пор отделявшая их от разъяренного зверя, наконец-то начала падать под натиском навалившейся медвежьей туши.
Глава 4. Провал
Егор, увлекая за собой сопротивляющуюся Маринку, сделал несколько шагов в глубину шахты и сразу окунулся в пугающую густую темноту. Явственно слышал он за собой грохот ломаемой преграды. Он слышал, как медведь со страшным ревом рвется вслед за ними. Егор понимал, что шансов скрыться от зверя нет, но он был готов бежать не останавливаясь и не разбирая дороги вперед, только бы уйти самому и увести Маринку от надвигающейся опасности, опираясь на призрачную, но все же надежду спасения.
Медведь, вероятно, замешкался под обломками обрушившейся на него дощатой стены или по какой-то иной, неведомой для Егора причине, но Егор, слыша за собой страшный рев зверя, все же с каждым шагом удалялся от этих страшных звуков. Рев медведя оставался позади. Пока он не приближался – надежда на спасение была, а потому Егор, не отпуская руки Маринки, бежал и бежал вперед, не разбирая дороги, которую, впрочем, и невозможно было разобрать в кромешной темноте шахты.
Егор, убегая от медведя, ждал, что сейчас его окутает холод пещеры и её затхлый запах, но произошло нечто странное, чего Егор ни как не ожидал – вместо затхлости и сырости его встретил теплый и довольно свежий воздух. Воздух был настолько свеж, что Егор мог бы уверенно сказать, что он находится не в пещере, а в поле, если бы не окружавшая его темнота. На какой-то момент Егора охватила мысль, что где-то может быть второй выход и, судя по притоку свежего воздуха, они с Маринкой должны очень скоро на него выйти. Но выхода все не было, а останавливаться для того, что бы попытаться сориентироваться было нельзя – непрекращающийся рев идущего по их следам зверя не давал времени на передышку. Сейчас некогда было задумываться о призрачной возможности найти выход и, не замедляя шаг, Егор бежал вперед и вперед, пытаясь оторваться от погони.
Он уже начал уставать, как вдруг рука Маринки, которую он так крепко сжимал, выскользнула из его руки. Сделав в горячке бега еще несколько шагов вперед, Егор остановился. Он оглянулся, но темнота не позволяла увидеть не только того, что было вдалеке, но даже того, что было рядом.
Вокруг Егора пропали все звуки: пропал шум погони, пропал звук шагов. Это не была та тишина, которая опустилась на него в тот момент, когда зверь взламывал вход в шахту. Это была другая тишина, которая возникает, когда опускаешься глубоко под воду. Егор даже не слышал своего дыхания, хотя и дышал полной грудью, задыхаясь от быстрого бега. Гнетущая тишина окутала Егора. Он, испугавшись, но не за себя, а за Маринку, выкрикнул её имя, но ни одного звука не сорвалось с его губ. Ни одного. Егор напрягал легкие, выбрасывая из себя воздух, но воздух, выходя из легких, не превращался в крик – он оставался тишиной, окружающей Егора.
Егор сделал шаг в обратном направлении, но тут же понял, что он ни на что не опирается. Он не падал, но и ничего не было под его ногами. Егор раскинул руки, пытаясь опереться на стены, но руки ни ничего не ощутили. Не было ничего, за что можно было бы схватиться или на что можно было бы опереться. Ничего. Он словно барахтался в темной непроглядной массе воды, но при этом он дышал и дышал полной грудью. Отчаяние охватило Егора. Он начал судорожно размахивать руками, что бы хотя бы за что-то ухватиться, но не мог.
Сделав несколько бесполезных попыток найти опору, Егор, наконец, ухватился за какой-то, как ему показалось, камень, рванул его на себя, а точнее – рванулся к нему и тут же, сильно ударившись головой обо что-то твердое, потерял сознание.
Глава 5. Дом на болоте
Очнулся Егор в темном сыром помещении, лежа на грубом деревянном полу, собранном из неоструганных досок. От шершавых досок, на которых он лежал, уткнувшись прямо лицом, несло затхлым запахом сырости, неприятно щекотавшим ноздри. Егор оперся руками в пол и попытался сесть, но это удалось ему далеко не сразу. Голова, тяжелая и гудевшая словно колокол, клонилась на грудь. Руки и ноги, словно налитые свинцовой тяжестью, не слушались своего хозяина. Но вот, наконец, он сел и, с трудом ворочая головой на затекшей шее, осмотрелся.
Помещение, в котором он оказался, было очень небольшое. Единственное узкое оконце не было ни чем закрыто – жалкие остатки полусгнившей рамы были настеж распахнуты и ничего не мешало яркому лунному свету освещать стены убогого жилища, в котором невесть как очутился Егор. Дверь все же была, но и она не отличалась крепостью и сквозь её неплотно пригнанные доски сквозил несильный, но пронзительный ветерок, все глубже проникающий под легкую рубаху Егора.
Посидев некоторое время без движения и пытаясь привести свои мысли в порядок, Егор с трудом поднялся на ноги и, чуть было не упав, так как тело еще не совсем слушалось хозяина, подошел к окну. Выглянул в него, Егор силился понять – где он и как он здесь очутился.
Увиденная Егором за окном картина ни как не вносила ясности в положение, в котором он оказался. Он был очень сильно удивлен увиденным, если не сказать – поражен. Но, учитывая произошедшее, у Егора не оставалось сил на какие либо иные эмоции, кроме удивления. Широко вокруг, насколько хватало взора, простиралось болото, подернутое легким туманом, скрадывающим очертания предметов.
Там, где Егор вырос, не было таких болот. Точнее болота были, но это были, скорее, небольшие участки заболоченной местности, которые не создавали проблем с их преодолением. Здесь же не было видно ни одного сколь либо высокого деревца. Самые кусты, то тут, то там видневшиеся в лунном свете, были столь низки и так редко встречались взору, что было понятно, что это огромное болото во всей его силе и гнилой мощи.
Не нравились Егору болота. Да и кому они могут нравиться, эти гиблые места, тем более что на болотах и обитало больше всего нечистой силы. Называли болота и «вратами духов», потому что считалось, что в том месте, где кажущаяся твёрдой почва уходит из-под ног, открываются врата в мир духов. Выходят через болота духи в мир и через них же тащат за собой пропащие души. А еще говорили, возникли болота из выплюнутой изо рта чёрта земли, которую он пытался спрятать от Бога. Потому и непрочной была эта земля и пахла гнилью.
Рассказывали еще старики, что обитал на болотах болотный человек – болотник, злой дух-хозяин болота. Если уж заметил тебя болотник, то обязательно заманит в трясину и утопит. Запутает, заблудит болотник одинокого путника, попавшего к нему на болото, и поминай, как звали – пропадет человек. Бывало, что не хозяин был у болота, а хозяйка – болотница. Но и она не лучше болотника над людьми шутила.
Кто-то говорил, что это угрюмые неповоротливые безглазые толстые чудища, покрытые болотной грязью, водорослями, улитками, насекомыми и рыбьей чешуёй. И сидят они на дне болота, пуская пузырьки и ожидая очередную жертву, которую хватают за ноги и тянут в трясину. Кто-то сказывал, что похож болотник на человека, но с руками длинными и с хвостом. Другие говорили, что видели грязное, маленькое, безглазое существо с гнилыми зубами. Были и такие, которые считали, что это толстый рыжий мужик на тонких ногах и с большими глазами. И даже такие были, что говорили, как болотник мог превратиться в живую болотную грязь, которая хватали и тянула за собой попавшего в неё человека. А уж если болотница хозяйкой на болоте, то одним она может явиться девушкой молодой, а другим старухой. И подруги им были под стать – русалки да кикиморы болотные. Но и те и другие любят петь, завлекая своим голосом путников.