Шрифт:
На восток, к самому горизонту, тянулись тысячи акров сои; напротив, через дорогу, раскинулись столь же бескрайние кукурузные поля. Зеб угрюмо поднял ирригационную задвижку и стал следить за датчиком. Проклятая погода! Дождь нужен позарез. Он понюхал воздух, нахмурился, покачал головой. Относительная влажность - 85 процентов, нет, почти 87! А в небе - ни облачка…
– Привет, Зеб!
– окликнул его сосед через дорогу. Зеб вежливо кивнул. Он занимается соей, Уолли - кукурузой. О чем им разговаривать? Разве что просто так, для соблюдения приличий. Он вытащил из кармана пестрый платок и отер лоб.
– Пришлось дать больше воды, - сообщил он из вежливости.
– Да… Одно хорошо - рост содержания углекислого газа. Для наших культур это то, что надо.
Зеб с кряхтением нагнулся, поднял ком земли, размял его пальцами, лизнул.
– Снова маловато кобальта, - сказал он задумчиво. Но Уолли не интересовался химическим составом почвы.
– Слыхал, Зеб?
– О чем?
– Так, вообще. Сам знаешь. Зеб обернулся.
– Ты о дурацкой болтовне насчет закрытия ферм? Всем известно, что этому не бывать. Ничего такого я не слышал. А если бы услышал, ни за что бы не поверил.
– Понимаешь, Зеб, болтают, будто…
– Пусть болтают, что хотят! Я не слушаю трепачей. Извини, Уолли, мне пора возвращаться, иначе будет выволочка. Приятно было с тобой встретиться.
– И он зашагал к хижинам.
– Ржавая жестянка!
– фыркнул ему вслед Уолли, но Зеб сделал вид, что не расслышал, только снова отер платком лоб.
Лоб не был потным: Зеб никогда не потел. Его руки, спина, подмышки неизменно оставались сухими, независимо от погоды и от физических усилий. Испарина на лбу была всего лишь конденсатом. Оболочка, вмешавшая его мозг, была хороша, но несовершенна. Когда он напряженно размышлял, система охлаждения начинала работать интенсивнее.
А Зеб размышлял напряженнее, чем когда-либо. Закрытие ферм? Пришлось бы сойти с ума, чтобы поверить в такую чушь! Надо пахать землю, сеять и убирать урожай, прибираться в доме, готовить хозяину еду, учить его детей, возить хозяйку к другим хозяйским женам. Так было, есть и будет всегда… Будет ли?
Ответ прозвучал уже на следующее утро, сразу после церковной службы.
Зеб, робот класса «А» с коэффициентом умственных способностей 135, обязан был предвидеть развязку. Особенно когда узнал, что преподобный Хармсуоллоу избрал для проповеди отрывок из Евангелия от Матфея, где говорится о кротких, наследующих землю.
Священник был тучен и краснолиц. Лучше всего ему удавались проповеди о вездесущем грехе и геенне огненной. Его бесконечно огорчало то обстоятельство, что паства, состоящая из сельскохозяйственных рабочих, ввиду своего устройства не имела возможности толком грешить. В порядке компенсации он делал упор на важность смирения.
– …даже когда все происходит не так, как вы ожидали, - закончил он. Тонкие, как у младенца, волосики стояли вокруг его розовой лысины дыбом.
– После пения псалма «соя» отправляется в физкультурный зал, «кукуруза» - в вестибюль второго этажа. Хозяева сообщат вам важную новость.
Итак, Зеб все предвидел и нисколько не удивился. Микросхемы в его титановом черепе давно уже фиксировали дурные предзнаменования: сокращение осадков, уменьшение содержания минеральных веществ в почве, истощение верхнего плодородного слоя, набухание бобов - результат избытка углерода в воздухе. Увы, при любой интенсивности полива горячий ветер быстро все засушивал.
Хватало и других признаков, помимо агрономических. Поведение хозяина, например. Даже в самые веселые моменты он не смеялся, а вздыхал, не говоря уже о том, что перестал обращать внимание на облупившуюся краску на хижинах и зарастающие сорняками цветочные клумбы. Наблюдая за людьми, Зеб делал непроизвольные умозаключения. Программа этому не препятствовала; единственное, на что он не имел права, так это обсуждать происходящее и делать окончательные выводы. Зеб не умел волноваться, потому что это помешало бы ему улыбаться хозяину с хозяйкой и их детям.
Поэтому, услышав сообщение хозяина, он вместе с остальными изобразил удивление.
– Все вы были молодцами, - заявил хозяин великодушно, глупо белея профессорским лицом из-под плантаторской соломенной шляпы.
– Мне бы очень хотелось, чтобы все продолжалось по-прежнему, но этому не бывать. Дело в программе сельскохозяйственных субсидий. Вашингтонские болваны так их урезали, что заниматься здесь земледелием стало себе дороже.
– Хозяин повеселел.
– Но не все так плохо! Спешу вас обрадовать: благодаря выплатам из Земельного банка хозяйка, дети и я будем хорошо обеспечены. Если говорить о деньгах, - тут хозяин просиял, то нам будет даже лучше, чем раньше!
– Здорово!
– Слава Богу!
Скорбь на лицах сменилась улыбками, работники облегченно перевели дух. Все, кроме Зеба.
– Хозяин, - подал он голос, - вы уж меня простите, но что с нами-то будет? Мы останемся у вас? Хозяину вопрос не понравился.
– Нет, это невозможно. Если мы продолжим сеять, Земельный банк не даст нам денег. Так что, сами понимаете, вам здесь больше нечего делать.
Молчание.
– А как насчет кукурузной фермы, хозяин?
– спросил кто-то.
– Может, там нужны работники? Сами знаете, век бы эту кукурузу не видать, но перепрограммировать нас - раз плюнуть…
Хозяин покачал головой.
– Тамошний фермер говорит сейчас своим работникам то же самое, что я вам.
Рабочие переглянулись.
– Мы нужны проповеднику, - додумался один.
– Без нас он останется без прихода.
– Боюсь, даже преподобный Хармсуоллоу теперь обойдется без вас, - мягко возразил хозяин.
– Он уже давно хочет заняться миссионерством и недавно получил вызов. Так что вы лишние.
– Как это?
– Очень просто. Избыточная рабочая сила. Никто в вас не нуждается - по крайней мере, здесь. Утром за вами приедут грузовики. Расходитесь по хижинам и будьте готовы к семи утра.
Снова молчание.
– Куда нас повезут, хозяин?
– спросил Зеб. Фермер пожал плечами.
– Куда-то повезут… - Он улыбнулся.
– А у меня для вас сюрприз. Мы с женой просто так вас не отпустим: на прощанье надо повеселиться. Устроим вечером танцы, как в добрые старые времена! Лучшие танцоры получат новые платки. Потом вы соберетесь в Большом доме и будете петь нам духовные гимны. Обещаю, хозяйка, дети и я с удовольствием вас послушаем!
Их выгрузили рядом с мрачным белым сооружением из шлакобетона в Де-Плейнсе. За рулем грузовика сидел хмурый коренастый робот в кепке с низко надвинутым козырьком и кожаной куртке без рукавов. На вопросы он не отвечал ни на ферме, пока рабочие залезали в кузов, ни на месте прибытия, перед воротами, замкнутыми на цепь, с надписью «Прием».