Перемещение
Шрифт:
— Выглядишь неважно, Соломина. — Бросила она в меня первый комплемент.
Я промолчал, просто не нашлась с ответом.
— Мятая, грязная, мокрая и, наверно, голодная. — Ксения Олеговна мою гордость щадить не собиралась.
Я невольно опустила голову и ногами стала сгребать с пола в кучу осколки стекол.
— Только несколько дней вдали от цивилизации и, ты так опустилась, — продолжила измываться она. Неужели даже лицо по утрам не можешь.
Продолжая работать ногами, я подняла на нее свое немытое лицо:
— Зачем его мыть? — Спросила у нее. — Я вашими очищающими лосьонами пользуюсь. Но
Фальшиво благожелательный, сочувствующий взгляд Ксении Олеговны сразу стал злым. Она почти прошипела:
— Ты, мерзавка, посмела рыться в моей косметике? Знаешь, что тебя за это ждёт?
Я смиренно пожала плечами.
— Знаю, от ваших дешёвых средств ухода я выгляжу мятой, мокрой и голодной, а дальше будет только хуже. Но, как я уже говорила, все, что находится в автобусе, принадлежит мне. Косметика уже моя, хотя сама бы я такую никогда не купила. И бижутерия теперь моя. И драгоценности. И таблеточкам вашим гормональные я применение найду…
Хорошо, что она не могла броситься в автобус и придушить меня. Вряд ли бы я смогла от нее отбиться. Но Ксения Олеговна взяла себя в руки и, громко выдохнув, проговорила:
— Многочтимый Отец города Оруэлла велел передать тебе его предложение. По своей милости и доброте, и чтобы ты чувствовала себя уверенно, он предлагает тебе выйти замуж за любого из граждан города Оруэлл, и этим приобрести статус горожанки. Можешь радоваться, рабой тебе не быть.
Ксения Олеговна не произнесла следующие слова, но в воздухе повисла ее угроза, что достать она меня все равно сможет. И не могла окончательно побороть свою злость. Ещё мне показалась, что эта ведьма неохотно передает мне слова Отца города.
— Рабой бы я в любом случае не была, — сказала я.
А эта ухоженная помолодевшая женщина с усмешкой проговорила:
— Нашла чему радоваться, даже не зная, кто тебе попадется в мужья. Некоторые рабыни живут лучше многих жен.
Здесь я должна была низко поклониться бывшему заслуженному педагогу за ее незаменимую подсказку. Но я, выдерживая свою роль, ударом ноги в собранную мной кучу осколков стекла, отправила эти осколки прямо в Ксению Олеговну.
Она с криком отскочила и, проклиная меня, начала отряхиваться. Понимая, что в тумане могут скрываться люди, что подслушивают нас, я громко сказала:
— Ксения Олеговна, я вам не верю. И тысячу раз уже говорила, что не хочу видеть вас посредником в переговорах с аборигенами. Вы омерзительны! Не приходите сюда больше.
Мое сиденье дождалось меня, и сейчас я села на него, а не на пол. Для меня в данный момент не имело значения, смотрит ли кто-то на меня. Я думала. Предложение с замужеством я приняла как ответ на мою молитву. Только замужество здесь, как я поняла из слов одной ведьмы, также опасное предприятие.
И как мне узнать, за кого и на каких условиях мне выходить замуж? Чем это для меня чревато? Кто поделится со мной правдивой информацией и укажет на самого подходящего мужа? Вряд ли местные жители преподнесут мне своего принца. И есть ли здесь свободные принцы? Пришлось глотнуть водички, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Смерть моя, похоже, откладывалась, но жизнь от этого легче не становилась.
16. Условия
Я уже несколько часов сидела на ставшем мне родным сиденье автобуса,
А думать нужно было о замужестве.
Раньше, когда люди жили в деревнях и своим трудом добывали себе пропитание, и в послевоенные годы, люди женились, чтобы выжить. Поддерживать друг друга, вместе строить дом и растить потомство.
Но для меня, выросшей в двадцать первом веке, было сложно смириться с замужеством ради выживания. Я всегда знала, что встречу свою родственную душу, мы, может, и не будем идеальной парой в глазах окружающих людей, но нам друг с другом будет тепло и уютно. Передо мной была картина идеальной семьи. Это жизнь моих родителей.
Они не говорили друг другу слов любви, по крайней мере, при свидетелях, не дарили друг другу подарков на годовщину свадьбы, не писали друг о друге в социальных сетях. Но им было хорошо вместе. Они понимали друг друга по одному взгляду, всегда поддерживали, и, что мне раньше очень в родителях не нравилось, они всегда были на одной волне. Папа никогда не вставал на мою сторону, если нужно было идти против мнения жены. Раньше я считала это папиной слабостью, а сейчас вдруг поняла, что в единодушии была сила моих родителей. Это единодушие им обязательно поможет пережить то, что я пропала. Конечно, если я не найду способа вернуться домой. А я сделаею все, чтобы как можно скорее оказаться дома.
Но в данный момент мне нужно было думать о будущем муже. И как выйти замуж за незнакомого парня? Чужого человека? О единодушии с ним можно даже не мечтать.
Мысли в моей голове мелькали так быстро, что я забывала, над чем я должна думать. Может, мой мозг просто вытеснял мысли о замужестве, ведь выходить замуж в неполные семнадцать лет так глупо! И неправильно! Даже противозаконно, кажется…
Скажи мне кто неделю назад, что я соберусь вскоре замуж, сдала бы его папе. Мой папа ему ноги повыдергивал, а мама их без наркоза пришила обратно.
В общем, когда меня снова позвали от двери, мысли у меня были самыми кровожадными.
— Дева Кира Владимировна Соломина, — конечно, говорить со мной пришел сам Отец города, — почему ты не выслушала нашего предложения?
— Потому что передала его женщина, виновная в моих бедах. Я не верю Ксении Олеговне.
— Тогда выслушайте меня. — Погладив себя по щеке, проговорил многочтимый политик. — Мы предлагаем тебе стать женой одного из наших мужчин.
— Свободных мужчин? — Спросила его о главном.
Ответили мне почему-то не сразу:
— Свободных. И из хорошего рода.
Я села на свою любимую ступеньку. Чтобы слушать о таком дальше, мне нужно было занять более удобную позу.
Но многочтимый Отец города замолчал.
— И? — Поторопила я его.
— Я жду вашего ответа, дева Кира Владимировна Соломина. — Нетерпеливо сказал Отец города.
— Какого ответа?
Я не могла прослушать вопроса, пока садилась. Не настолько я глупая, чтобы в такой момент быть невнимательной.