Переносчик смерти
Шрифт:
Около часа ночи мы, ориентируясь по навигатору, выскочили на нужное нам шоссе и покатили в направлении Эль-Башара. По всем прикидкам выходило, что оказаться там мы должны были утром. Мы сменяли друг друга за рулем, боясь даже подумать, что по дороге с нами может что- то случиться.
И вот наступает раннее утро. Мы, как уж можем, боремся с ознобом.
За окнами древний пещерный город. Скала с множеством отверстий — окон, дверей, ходов, отдаленно напоминающих пчелиные соты. Это зрелище невольно приковывает наше внимание.
— Интересно, а в этом
— Не знаю, — признаюсь я. — Жалко, что боевики не оставили в машине никакой оптики. А то можно было бы рассмотреть эти соты повнимательнее.
Я еще раз бросаю взгляд на этот памятник древних времен в надежде заметить хоть какие- то признаки жизни. Но все тщетно. Ничего такого, что могло бы свидетельствовать об обитаемости пещерного города, не замечается. Мы едем дальше.
Я сверяюсь по навигатору и говорю коллеге:
— Добро пожаловать в Эль-Башар! До оазиса осталось всего пять километров.
— Если поднажать, то в считаные минуты будем там. Надеюсь, мы все-таки успеем встретить самолет с группой Карского и вакциной.
— Хочется надеяться… — начинаю говорить я, но тут же замираю, так как замечаю в ясном утреннем небе самолет, заходящий на посадку.
— Это наверняка они, — говорит Христов, прибавляя скорости. — Все сходится. Как раз там, судя по навигатору, расположен небольшой аэродром. Да и по времени совпадает. Эх, встретить уже не получится. Но быть там одними из первых мы все-таки сумеем.
Йордан старается не отвлекаться и смотрит на дорогу. Я же провожаю самолет взглядом. Он идет на высоте нескольких сотен метров над грядой пологих гор и вскоре скрывается за нею.
— Погоди, — говорю я, внезапно осознав одно существенное обстоятельство.
— Что-то не так? — Напарник моментально улавливает перемену моего настроения.
— Кажется, самолет пролетел мимо аэродрома, — объясняю я.
— То есть как это мимо? — недоумевает Христов.
— Я смотрел на него, пока он был виден, и понял, что курс не тот.
— Но он же снижался. Значит, заходил на посадку. Логично?
— Логично. Однако реально у него было другое направление. Мне трудно сказать точно, но на глазок выходит, что самолет отклонился от курса градусов на шестьдесят-семьдесят. А это значит, что он продолжил лететь над шоссе, идущим там. Карта подтверждает такое предположение, — говорю я и тычу в план местности.
— Черт. Видимо, что-то не так там, — соглашается коллега и спрашивает в растерянности: — Что мы будем делать?
— Нам нужно в любом случае ехать к самолету, — твердо заявляю я. — Что бы там ни случилось, мы должны быть рядом с ним.
Йордан полностью со мной согласен. Он давит на газ. Машина увеличивает скорость. Расстояние до Эль-Башара быстро сокращается. Я посматриваю на данные навигатора. Хочу заранее определить, где нам нужно будет свернуть, чтобы попасть к аэродрому.
В километре от нас над пустыней появляется вертолет. Я не уверен на все сто, но мне кажется, что это одна из тех боевых машин, которые ночью проутюжили базу фундаменталистов Лайда. Спрашиваю мнение коллеги. Он даже и не сомневается в том, кому принадлежит вертолет. Его заботит другое — куда эта винтокрылая машина направляется?
Несколько секунд наблюдения позволяют нам сделать вывод, что вертушка держит курс в сторону места вероятного падения самолета. Мы не спорим, понимаем друг друга без слов, как это было в плену у боевиков. Я еще раз сверяюсь с навигатором и киваю Христову. Тот сворачивает на смежную дорогу, то самое шоссе, над которым недавно пролетел самолет. Наш микроавтобус мчится вдоль оазиса в сторону летного поля. Христов старается выдавить из двигателя максимальную скорость.
Это не остается без внимания пилотов вертолета, несмотря на изрядную дистанцию, разделяющую нас. Они довольно резко меняют направление полета, разворачивается и берут курс на нас. Мы особо не удивляемся, так как риск изначально был очевидным. Микроавтобус продолжает нестись по той же дороге.
По нам ударяют пулеметы. Я хватаюсь за автомат. Йордан говорит, что это вряд ли поможет, просит меня держаться покрепче и вдавливает педаль газа до предела. Резервов для увеличения скорости почти не остается.
«Птичка», продолжая плеваться свинцом, пролетает над дорогой. Нам удается проскочить, избежать попадания пуль. Теперь преследователям необходимо развернуться. У нас есть небольшой запас времени на то, чтобы попытаться оторваться от них.
В том, что они снова вернутся и продолжат охоту, у нас не возникает никаких сомнений. Нам приходится радоваться тому факту, что на борту вертолета нет ракет. В противном случае наша машина, скорее всего, была бы уже подбита.
Йордан продолжает творить чудеса, но нам становится очевидно, что в противоборстве с боевым вертолетом у нас очень мало шансов. По крайней мере до тех самых пор, пока мы будем находиться на открытой местности.
Однако наше положение не представляется мне совершенно безысходным. Если бы вертолет стал преследовать нас час назад, то вариантов спасения практически не нашлось бы. В пустыне мы вряд ли сумели бы оторваться от него и скрыться. Но сейчас мы находимся на краю оазиса.
Я уже успел с помощью навигатора выяснить, что впереди, в нескольких километрах от аэродрома, находится пальмовая роща. Главная интрига ближайшего времени состоит в том, успеем ли мы добраться до нее прежде, чем военные превратят наш микроавтобус в дуршлаг, а нас самих нашпигуют пулями.
— Возвращается, — говорю я, видя приближающийся вертолет. — Какого черта они вообще к нам привязались? Разве здесь запрещено ездить на машинах?
— Я не удивлюсь, если путчисты издали подобный закон, — отзывается Христов, поглядывая в зеркало заднего вида. — Но, скорее всего, дело обстоит куда проще. Видимо, нас с тобою приняли за недобитых фундаменталистов, бежавших с базы Лайда. Вот и вся загадка.
Не предупреждая, он резко берет вправо. Я едва успеваю схватиться за сиденье.