Перепутья

slip

Метиох усмехнулся:

– Я уже не так в этом уверен. Там-то что, знай – носи письма хозяина по назначению. А здесь у меня мозг уже закипает, и обрати внимание – не от жары.

Яркое южное солнце пекло в макушку, и Агриппа мог бы с ним поспорить, если бы тугая пружина не подпирала горло, лишая его возможности говорить.

– Ладно, проходите, устраивайтесь, если, конечно, найдете место, - Метиох открыл дверь и приветственно махнул рукой.

Агриппе хватило одного беглого взгляда, брошенного вовнутрь, для того чтобы понять, что он не преувеличивал. В атрий пусть помпезного, но небольшого, дома набилось куда больше людей, чем он мог вместить. Все они галдели, размахивали руками и переговаривались друг с другом настолько активно, что у него тут же начала болеть голова.

Менекрат проскользнул вглубь дома и пропал из виду, а они с Меценатом принялись искать хоть какой-то свободный пятачок.

Люди прибывали и убывали, создавая плотное течение из постоянно сменяющихся лиц. Сперва Агриппа пытался разглядывать их и выискивать знакомые лица, но даже это нехитрое занятие быстро начало провоцировать новые приступы головной боли, и он сдался.

В какой-то момент поток новых людей остановился, толпа начала уменьшаться – и, когда закат окрасил атрий в красноватый цвет, они остались одни.

Хотел ли Помпей их как следует вымотать, хотел ли просто показать им их новое место – и то и другое ему удалось.

– И что на него нашло, Марк? – неожиданно спросил Меценат, нарушив такую хрупкую тишину.

Агриппа встрепенулся. Усталость брала свое, несмотря на все переживания, и его порядком клонило ко сну.

– М-м-м? – протянул он, обернувшись к Меценату, - Ты о чем?

Меценат сверлил взглядом закрытую раздвижную дверь таблинума, из-за которой доносились приглушенные голоса. Словно вторя им, он тоже перешел на шепот:

– Что на Августа нашло? Зачем он это все сделал? – на его лице читался весь спектр эмоций, от искреннего любопытства до леденящего ужаса.

– Тебе официальную версию, или нет? – уточнил Агриппа.

– А какая разница?

– В искренности первой я намного сильнее сомневаюсь, - Агриппа печально усмехнулся.

Молчаливые дни, проведенные в дороге, подточили глиняные ноги колосса его самоубеждения – и тот рухнул, оставив после себя только пустоту и неуверенность.

– Давай сначала первую, потом вторую, - после непродолжительной паузы, выбрал Меценат.

Агриппа пожал плечами. Пусть будет так.

– Ну ты же знаешь. Республика больна. Буквально находится при смерти. Если мы хотим выжить, нам нужны радикальные изменения. Снос старой системы и строительство поверх того, что осталось, новой. Иначе цикл закончится и снова начнется, но уже без нас.

Меценат прервал его, не дав закончить мысль:

– Марк, я в курсе. Но какое отношение это имеет…

Одним жестом Агриппа вернул инициативу обратно в свои руки:

– Я как раз собирался к этому перейти. Цезарь не понимает этого. Не видит этого. Цезарь никогда бы не смирился с отведенной ему ролью – и поэтому он должен был уйти. К сожалению, после того, что он устроил на иды, сделать это тихо было невозможно.

Меценат горько усмехнулся:

– Скажи мне, Марк, ты в это веришь?

После короткой паузы Агриппа покачал головой:

– Верил когда-то. Сейчас… Даже не знаю. Скорее нет, чем да.

– А вторая?

Агриппа отвел взгляд, уставившись на проем в потолке, через который на мозаичный пол падал мягкий свет заката.

– У нас просто не было другого выбора, - тихо сказал он, - Мы собирались принести ему в жертву триста граждан Рима. Задумайся, Гай. Триста граждан Рима. Если бы тебе кто-то принес в жертву триста граждан Рима, ты бы стал разговаривать с этим человеком?

– Не знаю, - пожал плечами Меценат, - Зависит.

Агриппа хмыкнул:

– А Цезарь бы не стал. Гай, я видел его глаза. Он не просто так назвал Августа тогда Фурином. Он демонстративно, на глазах у всего народа, собственными руками порвал соединяющую их связь. Абсолютно целенаправленно. Думаю, он нас презирал. До сих пор презирает.

Меценат собирался ответить ему что-то – неразборчивый звук успел сорваться с его губ прежде, чем хлопнула дверь таблинума, сводя все разговоры на “нет”.

Усталый Метиох одним жестом пригласил их входить. Второго приглашения не потребовалось.

Не менее усталый Секст Помпей встретил их вымученной улыбкой. Казалось, что та просто намертво прилипла к его лицу за этот длинный день – и он не смог бы избавиться от нее, даже если бы захотел.

На его рабочем столе, равно как и во всем таблинуме, царил полный беспорядок.

– Прошу меня простить за столь долгое ожидание, - Помпей поднялся с кресла, - У меня в последние дни очень плотный график, не хотел ограничивать нашу встречу по времени, - к огромному удивлению Агриппы, вместо того чтобы предложить им садиться, он сам вышел из-за стола, - У вас еще не затекли ноги сидеть? Может, прогуляемся?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Агриппа. Меценат кивнул, соглашаясь с ним.

Они вышли из душного таблинума в прохладный освежающий сад. В опустившихся на город сумерках он выглядел завораживающе.

– Чем обязан такому неожиданному визиту? – Помпей сразу перешел к делу, - Я думал, мы с вами враги, - на его губах появилась усмешка, - Мне ждать удара в спину?

Агриппа покачал головой:

– Все изменилось, Помпей, - сказал он, - Ты еще не в курсе?

– Не в курсе чего? – Помпей вопросительно вздернул бровь.

– Цезарь вернулся, - Агриппа сразу достал из рукава крапленый кубик.

Лицо Помпея вытянулось. Усталое и слегка удивленное выражение сменилось непониманием и недоверием.

– Если это шутка, то она совершенно несмешная, - отчеканил он, - А если вы просто заговариваете мне зубы, пытаясь выиграть время, чтобы придумать, как меня прикончить – этот дом хорошо охраняется, вы не сможете уйти отсюда живыми.

В подтверждение своих слов, он кивнул куда-то в сторону, и из тени портика показались несколько воинов вспомогательных войск.