Перепутья

slip

Желудок позаботился о том, чтобы он был недолгим, напомнив о себе спазмами и болью. Нужно было достать какой-нибудь еды, иначе очередного обострения не избежать. Ал аккуратно перевернулся на спину и попробовал сесть. Пусть мышцы и отозвались болью, на этот раз у него хотя бы вышло.

В бараке больше никого не было, но с улицы раздавались какие-то звуки, и чем больше он к ним прислушивался – тем отчетливее понимал, что что-то случилось.

Крики и шум никогда не значили ничего хорошего.

Кряхтя и матерясь себе под нос, он поднялся с койки и, придерживаясь за все предметы вокруг, поковылял к выходу. Деревянные мышцы ног слушались очень плохо и отзывались на каждое движение болью.

На улице, у двери барака, оперевшись о стену, стоял Карикс и расслабленно жевал какую-то травинку.

– Отлыниваешь? – спросил Ал.

– Ага, вроде того, - хохотнул тот в ответ.

– А что за шум? – Ал кивнул в сторону, с которой раздавались непонятные звуки.

– А, - Карикс махнул рукой, - Гален идиот. Хотел спереть что-то у охранников. Ну его за руку и поймали.

Ал немедленно насторожился:

– И?

– Вот, устроили показательную порку. Всех согнали, а я под шумок удрал.

Выматерившись про себя, Ал подхватил с земли палку. С дополнительной точкой опоры передвигаться стало не в пример легче.

Не успел он сделать и пару шагов в сторону звуков, как Карикс крикнул ему в спину:

– Эй, ты куда?

– Туда, - с нотками убийственной решительности в голосе, не оглядываясь, отозвался Ал, - Это из-за меня. Я должен все исправить.

Паззл сложился – и чувство вины быстро стало невыносимым.

– Чего? Ты дебил?! – воскликнул Карикс, - Хочешь на его место?!

Тишина стала ему ответом.

Продраться через толпу товарищей по несчатью оказалось сложнее, чем доковылять до импровизированной площади, со стороны которой раздавались звуки. С каждым шагом они становились все громче и громче – и для сомнений очень скоро не осталось никакого места.

Толпа рабов, затихнув на секунду, разразилась хохотом, а следом – громко охнула. Нахмурившись, Ал обвел окружающих тяжелым взглядом. Да что здесь вообще…

Именно этот вопрос он и задал Агросу, только его завидев.

– Гален сказал, что он римский гражданин и они не имеют права, - пояснил Агрос, - А потом послал Ликаона в жопу и пригрозил, что сгноит его, как только выберется отсюда. По-моему, он сошел с ума.

Пока остальные кровожадно улыбались, как какие-то гиены, на лице Агроса читалось беспокойство. Маленькое наблюдение – но оно отпечаталось в памяти надолго.

– А почему не имеют права? – нахмурившись еще сильнее, перепросил Ал.

Агрос ответил ему подозрительным взглядом:

– Ты вчера что, перегрелся до кучи? Гражданин Рима не может оказаться в рабстве. Никак. Невозможно. Если такое произойдет, столько голов полетит, что проще не связываться.

Спереди раздался звук удара чем-то тяжелым об кожу – и сдавленный, но все равно громкий стон. Мгновенно позабыв об Але, Агрос вытянул шею, пытаясь разглядеть, что произошло.

– Они же его убьют… Идиот… - пробормотал Агрос себе под нос, - Весь план... – вздрогнув, он осекся и оглянулся на Ала, только добавляя смутных подозрений в копилку.

Но времени на размышления сейчас не было – и, задвинув подозрения подальше, Ал пошел дальше.

Когда он, наконец-то, смог увидеть что-то кроме потных вонючих спин, Галена как раз обдали водой, приводя в сознание. Вся его спина представляла собой жуткое кровавое зрелище, один взгляд на которое отзывался фантомной болью.

Это нужно было остановить.

– Стойте! – сделав пару шагов вперед, крикнул Ал настолько громко, насколько смог – и все взгляды тут же оказались прикованы к нему, - Это я его попросил. Он не виноват.

Сзади раздался неопределенный гул, незнакомый надсмотрщик, держащий в руках плеть, кровожадно ухмыльнулся – и всю решительность как рукой сняло.

Изучающий взгляд надсмотрщика грозил прожечь в нем дыру, а затем… Тот махнул рукой и сказал:

– Чего уставились? Расходимся, представление окончено. Рыжий, радуйся, что я сегодня добрый, – кровожадная ухмылка сменилась веселой в мгновение ока, - А с тобой, Гален, я потом закончу.

Было в последней фразе что-то настолько зловещее, что оцепенение на мгновение отпустило, и Ал смог выдавить:

– Но я же… Это же я виноват.

– В чем? – надсмотрщик повернулся к нему, недоуменно вздернув брови, - Ты меня в жопу не посылал. Или я чего-то не знаю?

Ал отступил на шаг назад. Дар речи снова покинул его.

Надсмотрщик быстро утратил к нему всякий интерес, но выдохнуть спокойно вышло только тогда, когда он пропал из поля зрения. Толпа за спиной медленно рассасывалась. Несколько человек выделились из нее и пошли в противоположном направлении. Не к баракам, а к Галену, который до сих пор валялся на животе на скамье.

– Слушай, у него точно к тебе что-то личное, - довольно громко сказал один из рабов, поравнявшись с ним.

В ответ Гален смерил его обреченным взглядом и уронил голову обратно на деревянную поверхность.

– Fututus sum[2], - тяжело выдохнул он, - Fortasse, e proprio sensu[3].

Мучимый вопросами, Ал поковылял к ним.

– Не думаю, что личное, - покачал головой второй раб, и Ал тут же узнал в нем Агроса, - Он новенький, месяц как тут. Такие всегда самые злобные. От хорошей жизни сюда на работу не нанимаются. Привыкнет к мысли – и успокоится.