Перерождение
Шрифт:
Услышав голос своего третейского судьи, дети стушевались. Чью сторону он займет на этот раз, они не знали. И потому притихли, ожидая скорой развязки. Черный с легкостью провоцировал других на конфликт, пробуждая в них самые разные эмоции.
– Ты что тут забыл, червяк недокормленный?
– Комаров был вне себя от того, что перепалка с детьми неожиданно стихла не по его воле.
Черный уставил свои маленькие, тонущие в тени глазниц, зрачки на Комара.
– Что ты зыркаешь на меня?
–
– со злостью в голосе, но не громко, говорил Черный.
– Закрой пасть, недоросль, - встрял синелысый.
– Или попадет также как и этим.
– Что, отшлепаете меня также как вы друг друга вчера?
Дети начинали хихикать. Впрочем, все, до кого долетели слова Черного, не скрывая улыбок, начали вспоминать как в доме Комарова вчера раздавались многозначительные крики.
– Пасть прикрой!
– закричал Комаров.
– Ты ни черта не знаешь!
– Может я не знаю, молод еще. Но вы-то, поди, уже все смогли друг о друге узнать. И куда бить и как долбить.
Округа заливалась неподдельным смехом. И больше всего смешила реакция Комарова на то, как он ведется на слова неоперившегося подростка.
– А теперь самоутверждаетесь с детьми. Два извращенца. Вас что, возбуждает детский крик? После этого хлестать друг друга приятнее? Так заводит, что ли?
Синелысый выронил рисунки и ринулся с кулаками на Черного. Разрезав толпу детей, он схватил подростка за грудки и начал трясти его.
– Малолетка, твой язык можно ведь и вырвать!
– Ну, попробуй. А потом всем расскажешь, как живется у ночных...
– Максимум меня посадят в карцер, - тряся парня как куклу, шипел синелысый.
– И тебя со мной, как соучастника драки. Вот там и согреемся.
Зрачки Черного дрожали от напряжения. Он был немного напуган, но старался не выпускать уверенности из рук. Синелысый схватил парня за горло одной рукой и поднес к его лицу кулак.
– Ну что, где твоя удаль молодецкая?
Закричали дети. Внезапно они обрушились с кулаками на синелысого. Они пинали его по ногам, девочки щипали, дергали его за одежду. Синелысый опешил. Черный вырвался из его цепких рук и ухитрился оттолкнуть обидчика так, что тот грохнулся на землю. Дети рассыпались в стороны.
– Маленькие ублюдки, - шипел Комаров.
– Староста на вас управу найдет.
– А ты пойди и его отшлепай, может тогда он тебя выслушает, - язвил Черный.
Он увидел, что дети держат помятые листки, которые недавно были в руках у синеголового.
– Гаденыш, - синелысый встал на ноги и готов был ринуться на детей.
– Может хватит уже?
– за спиной раздался голос Саты.
Комар с синеголовым обернулись.
– А что без подружки?
– язвительно пылал Комаров.
–
Она приметила стоявшую позади толпы Аню.
– Он своими жалкими рисунками разлагает этих маленьких выродков, - возмущался Комар.
– И чем же, интересно? Обилием желтого цвета?
– Они никого не уважают. Носятся туда-сюда, снуют как тараканы, кричат, смеются безумолку...
– Это дети, Комар, уймись. Дети иногда шалят.
– Здесь никто не шалит. Здесь положено жить тихо. А твоя подружка-гермафродит устраивает здесь парк развлечений.
– Видимо ты не очень в курсе, что значит слово «гермафродит», - подала свой голос Анна.
Она подошла ближе к детям.
– Еще одна змея выползла, - прошипел прихлебатель Комарова.
– Заткнулся бы, синяя башка, - Аня была невозмутима.
Она поправила свой пояс и с ухмылкой посмотрела на того, кто попытался противиться ей.
– Ты, наверное, запутался сейчас. Так я разъясню ситуацию: порошок, снимающий боль в твоей тыкве, делаю я. Может ты не на того гавкаешь сейчас?
– Бабы, - Комаров видел, как синелысый сел в лужу.
– Одна выдающаяся правит резервацией, другие с цветочками возятся. Даже из мужика бабу слепили.
– Дети, идите, поиграйте где-нибудь, - Сата посмотрела на ребят, ставших невольными зрителями спектакля, устроенного Комаровым.
– Ты так жалок, Комар, - рассуждала Сата.
– Что даже на подмогу позвал к себе своего лысого массажиста. Если у тебя претензии к Каро, то иди и разбирайся с Каро. Причем тут дети? Это всего лишь игра. Они играют. Не всем же жить в болоте.
– Болото?
– фыркнул Комаров.
– Да, это чертово болото! И мы все с вами в нем бултыхаемся. Куски говна на поверхности: не тонем, но и не плывем. И я здесь, потому что я такой. Я нужен здесь. И я живу в тишине! И желаю жить в тишине. Да, я желаю быть здесь! И ни вам, и ни этим маленьким засранцам не позволено нарушать мой покой. Пусть ваша воспитательница держит свой детсад возле себя и проблем не будет.
– Я тебя поняла, - Сата помотала головой.
– Только вот ты сейчас в нашей, красной, зоне, увалень, - добавила Аня.
– Может, разойдемся уже?
– процедил сквозь зубы синелысый.
Анна прошла мимо них и, взяв под ручку Сату, зашагала вдоль улицы. Комаров быстрым шагом направился в противоположную сторону. Синелысый за ним. Проходя мимо Черного, он проговорил что-то шепотом. Черный огляделся, надеясь, что хоть кто-то еще услышал слова синеголового. Но на улице почти никого не осталось. Лишь вдалеке он увидел стоявшего человека с полностью сгоревшим лицом. Его черные пальцы выглядывали из-под рубахи. К нему подошли Сата и Анна.