Перешагни бездну
Шрифт:
А ну, что покажут игральные кости. Ведь в игре «шаш-беш» остаются лазейки для острого ума, чего не хватало затуманенному злобой мозгу Сеида Алимхана. Кровь прилила к голове и мешала ему соображать, перед глазами встала пелена, стучало в висках, что-то душило. Смутно метались обрывки мыслей: «А он неспроста... Сахиб Джелял! Он не посмел бы так просто... За ним сила... Он — сама хитрость».
И, как часто случалось, эмир Сеид Алимхан, не сумев разобраться в чужой хит-рости, перехитрил себя. Смелую неосторожную речь Сахиба он посчитал хитроумным приемом. Злость сразу же остыла. Довольно вяло он пробормотал:
— Смелые слова... Не сносить бы головы... кому-то... Раньше...
Шаш-беш! В такой партии ставка — голова. Но нельзя поворачивать с полпути. Лишь смелость и прямота могли поразить воображение эмира. Это понимал Сахиб Джелял. И он, уж теперь не церемонясь, издевался над собеседником. Шаш-беш! Болезненно громко отдавался в мозгу стук игральных костей о доски нардов. Проигрыш — никуда не денешься. Всё в крови. Лапы муллы Ибадуллы потянулись к его голове. Шаш-беш! Выигрыш! Кто — кого!
— И вы хотите прельстить воображение своих мусульман? — усмехнулся Сахиб.— Чем? Несчастьями последних лет царствования: упадком торговли, высохшими арыками, болотами, камышовыми зарослями с кабанами. Рабочего скота в эмирате оставалась десятая часть. Люди забыли вкус баранины, ходили в лохмотьях. Такой была Бухара при вас. Ваше воззвание — барабан. Грохот, а внутри пусто. Попугать захотели: «...Советы наступили на честь женщины... превратили мусульманок в проституток, заразили всех женщин и мужчин сифилисом... В результате мусульмане вымирают, теряют человеческий облик...» И лягушка квакает вразумительно, а вы пишете такое.
— А что? Не так? — уже без всякой горячности лепетал Алимхан. На него нашло обычное отупение. Всегда он молился на свое прошлое, на своих предков — мангытских эмиров. Даже после многих лет изгнания он верил в незыблемость старого порядка. Думал, что все будет по-старому, по-мангытски.
— Ваши клевреты — подхалимы, скрывают от вас истину,— продолжал Сахиб Джелял.— Теперешние мусульмане Бухары не стадо, не «райа». Они избавились от лишений, вызванных дурным управлением, получили от Советского государства землю и водные источники. Они хозяева своей жизни. Раньше плоды их трудов пожирали арбобы, беки. Теперь кончились дни тех, кто привык жать, не посеяв. Воззвания, мятежные бумажки вам не помогут. Поздно! В Гармском вилайете Советская власть отменила налог с сорока тысяч хозяйств. В Кулябском государство сняло с дехкан двести тысяч налога да еще дало кредит в шестьдесят миллионов! Добро не стареет. Если завтра в Куляб ворвется Ибрагим и начнет мечом «славить» ваше высочество и ислам, кулябцы не скажут ему «ассалам алейкум». Сами возьмутся за оружие. Не позволяйте себя обманывать. Ваши лазутчики торгуют словами. Подхалимничают. Медовый дождь над сахарным айваном. Льстят.
— Что делать?.. Что делать?
Эмир вскочил и заметался. Он спрыгнул с возвышения. Носком ичига поддел, словно мячик, трупик птицы и ловким ударом перекинул её через дувал.
— А-а!—закричал эмир.—Змею отогреваю на груди... А вы, Сахиб, что вы попрекаете меня?.. Несёте злополучные вести... Зачем?.. Зачем сеете сомнения и безнадежность.
Швырнув с треском на доску игральные кости, Сахиб Джелял резко заметил:
— А я не скрываю свои мысли, ваше высочество. Бухара не желает принять вас. Народ не хочет вас. Отмените джихад! Вы богаты, спокойны, благодушны. Зачем вам война? Она безнадежна.
— Жду светлого дня мести, — хныкал эмир. — Мне часто снится... каждую ночь... караван... В носах верблюдов... белых... золотые палочки... Десять лет жду... Кровь, муки врагов... Уничтожить!.. Разгромить!.. Вы, Сахиб, можете... Вы владеете секретом «ят» — колдовства от предков, заговором, вызывавшим дождь. Помогите, Сахиб, стереть с земли... Страшно отомстить!.. Надо душить!.. Убивать!.. Растоптать города в пыль... лишить людей огня и воды... — захлебывался он словами. От лености мысли он не следил за своей речью. — Убивать... истреблять без жалости... джихад... месть... бог ислама «эль мунтаккам» — отмщающий... Месть за все: за то, что восстали, за то, что подняли руку на меня... за то, что заставили дрожать за жизнь, бежать на чужбину... Месть! Аллах наш «эль муит» — умерщвляющий. Одно из девяноста девяти свойств всевышнего... Пусть убивают!..
— Но джихад разорит страну! Погубит тысячи безвинных! Джихад принесет голод, нищету, гибель народу. Подорвет благосостояние страны на десятки лет. Зачем вам джихад? Всё равно кончится поражением.
— Навсегда запомнят... надо убить сотни тысяч... миллион!.. Урок поколениям!
Едва сдерживая брезгливость, Сахиб Джелял напомнил:
— Но у аллаха много добрых имен: милостивый, милосердный, дающий мир...
— Э, Сахиб... Вы считаете себя умным... и верите во всяких аллахов, богов... Мы учились многому, а теперь пожинаем жатву неверия. Аллах — простому народу... невеждам... черни... Мы сами себе аллах... Нас оскорбили, унизили... Пусть поберегутся наглецы. Теперь мы сила. Нам поможет Англия...
— Англичане — дельцы. Даром они помогать не будут.
До сих пор Алимхан был сравнительно спокоен. Но при одном напоминании, что англичане смеют ставить ему условия, мучнисто-белое лицо его угрожающе посинело. Он внезапно откинулся на подушку и в припадке судорог перекатывался с боку на бок. От ярости он издавал уже совершенно непонятные звуки. Вдруг он вскочил и пошел, страшный, отвратительный, на Сахиба. Ещё секунда — и он вцепился бы ему в горло.
Во дворик выбежал Начальник Дверей с кумганом в руках. Плеснув эмиру в лицо воды, прислужник подхватил Сеида Алимхана под руку и повёл его прочь.
Навстречу им уже катился комом мулла Ибадулла Муфти. Вдвоем они увели на карават кривлявшегося, бившегося в их руках эмира.
— Помогите мне, Сахиб, — вопил он, — возродиться во дворце Арк бессмертным! Помогите! Вы друг! Надо! Англия! Война! Восстание против большевиков! Пока жив, восстание! Уничтожение!
Едва слышно Сахиб пробормотал:
— Нечего могилу укрывать одеялом.
Эмир совсем захлебнулся слюной, хрипел и сипел. Долго ещё пришлось успокаивать его и отхаживать зелёным чаем и коньяком. Во Дворике Тайн эмир, духовный глава и халиф всех мусульман, блюститель исламских законов, позволял себе нарушать самые строгие запреты, установленные пророком для своих последователей, правоверных мусульман.
ЭМИРСКИЙ ДИВАН
Кусай зубами, царапай ногтями,