Перешагни бездну

Шевердин Михаил Иванович

Что ж, Начальник Дверей заслужил еще большую благосклон­ность Алимхана, а господин Сахиб Джелял имел возможность еще и еще раз убедиться, что Алимхан вовсе не такой безобидный тюфяк, за какового себя выдаёт в глазах всего света.

Ну, а Сахиб Джелял совсем не глупая сорока. Во всяком случае, Алимхан раскрылся. И вовремя. Не прилети во дворик птица, бог знает, на ком бы эмир сорвал свою досаду, вызванную возра­жениями. А кто любит, когда ему перечат.

После утреннего намаза эмир пригласил «своего драгоценного друга и советника» к себе в интимный, полный зелени и запаха райхона, дворик, чтобы побеседовать за чаем и посоветоваться. Результаты поездки Сахиба Джеляла были, прямо сказать, обес­кураживающие.

Едва они переломили лепешки и выпили по пиале ширчар, Алимхан забубнил, не сводя своих угольно-черных глаз с лица собеседника:

— Значит... не хотят инглизы-собаки... не желают... Так... Что будем делать... а?..

— Я говорил уже: инглизы говорят — давайте золото, много золота. Вкладывайте капиталы.— Он сделал паузу и следил за помрачневшим лицом Алимхана.— Платите, говорят, за оружие и снаряжение. Иначе ннглизы не будут иметь дело с вами, с эмиром.

— Но джихад!.. Непременная обязанность мусульманина... осо­бенно против безбожников большевиков... Вы толком не объясни­ли, не доказали инглизам... Сами не убеждены, наверно. Некото­рые держат руку Советов... Сами инглизы торгуют с Внешторгом... Не хотят джихада... Ведь каждый правоверный обязан идти в джихад. Я так хочу!..

В своем раздражении Алимхан уже не сдерживался, и голос его все время срывался.

Своим ответом Сахиб Джелял показал, что он отлично понял заднюю мысль эмира:

— Конечно, джихад оправдан, когда в нём есть необходимость. К примеру говоря, в случае нападения на мусульманские народы европейских завоевателей. Од-нако сейчас джихад готовится про­тив бухарцев и туркестанцев, а они в большинстве — мусульмане. Проливать кровь мусульман нельзя.

Ни одним словом Сахиб Джелял не напоминал больше о золо­те.. Алимхан обрадовался и перевел разговор в богословский спор. Он припомнил слова корана: «Мусульманин может сражать­ся против мусульман, если жизнь его и имущество подвергают опасности». А имущество его, эмира, и даже жизнь подвергаются опасности уже скоро десять лет.

— Джихад! Джихад! Инглизам надо доказать... великое дело, объяснить... Там, в Бухаре... всюду в Туркестане вполне назрело... подготовлено... Наши лазутчики в благословенных наших владе­ниях... Радостные встречи... Верноподданные полны преданности нам — преемнику первых халифов... Сотни тысяч верных мюридов день и ночь возносят моления о нашем возвращении... ждут... Го­товы поднять знамя джихада... весь народ с нами... а?.. Не правда ли?., а?..

Руки Алимхан сложил на животе, готовый выслушивать славо­словия, проливающие бальзам на сердечные раны. Но Сахиб Джелял хоть и проливал обильный бальзам, но такой, который быстро набил оскомину.

«Да, действительно, во многих местах Туркестана идёт борьба, которую можно назвать джихадом. Но джихад выражается в убийствах из-за угла. Газии эмира убивают дехкан, засевающих хлопок, хотя знают, что посевы хлопчатника дело выгодное. Даже в ташкентской газете писали, что в Хорезме баи грозили карами всем, кто вздумает сеять хлопок. Дехкане сказали «хоп», разо­шлись по курганчам и... приступили к севу хлопка. Не побоя­лись угроз...»

— Тогда в Хазараспе ишан Матъякуб,— продолжал Сахиб Джелял,— начал нападать со своими людьми по ночам на дома работников сельсовета, чинить насилия, убийства.

— Матъякуб! — обрадовался Алимхан.— Славный газий! Рев­ностный мусульманин!

— Этот ревностный газий до того всем поперек горла острой костью встал, что сами дехкане помогли его изловить.

— Арестовали?

— Вор, носящий имя «Смерть», утащил драгоценности из сок­ровищницы его тела.

— Убили? — испугался эмир.

— Да, повадился волк в отару, там и голову оставил.

— Но зато в Янги-Арыке — вчера пришло письмо — убили Са­йда Камала, батрака. Подлец назвал имена почтенных баев... со­крыли земли и отары... от советских властей.

Захлебываясь слюной, Алимхан с наслаждением рассказывал о том, что близ Гиждувана убили трех женщин, посмевших уго­ворить мужей вступить в колхоз. В Карши подожгли большевист­скую школу. В кишлаке Ялмата, что под Ташкентом, посланцы эмира распространяли слух о начинающейся войне с Англией, и дехкане вернули баю Шаабдурасулю сорок восемь танапов за­бранной у него во время земреформы земли. Имамы мечетей повсюду грозят беднякам и батракам небесными карами, чтобы не зарились на имения баев. Во многих районах батраки отказыва­ются брать вакуфные земли, принадлежащие мечетям и мазарам. Эмир ликовал:

— Напугались вероотступники! Ислам — залог нашего возрож­дения... Темному что надо? Молитва да аллах... Духовенство... си­ла... в его руках! Вакуфы — сто тысяч десятин... двести тысяч... Доход наши верные люди собирают в нашу казну... для джихада.., Вот купим у инглизов винтовки, патроны. В Бухаре в одном мед­ресе тайно живут и проповедуют пять ахунов. Для них мюриды-пастухи в секретном месте в степи... пасут пять тысяч баранов... тайком от сельсовета... И наш муфти Аскер Абдуллаходжа Садр, сохраняя улыбку коварства, проживает в Бухаре, и казий Ариф Ходжа Судур... Помните нашего шейхульислама Икрама... Сыпок его... тоже спокойно живет в Бухаре и замазывает глаза совет­ским властям... Да и Омархан с комиссарами ладит... живет...

— Омархан? — слегка поморщился Сахиб.— Сын расстрелян­ного казикалана? И он в Бухаре? Он ведь жил в Кундузе у аф­ган? Ещё, помню, проиграл в кости жену и сына и в придачу девятнадцать тысяч баранов.

— Да, да, сын мученически убиенного казикалана... А Хаджи Акрам Сабахеддин, а Абдулхаким, а Абдулхайр...— И эмир, зака­тив глаза, перебирал имена и фамилии видных духовных лиц, ко­торые остались в Бухаре и служат ему и его делу. Он хвастался тем, как много у него в Советском Узбекистане единомышленни­ков. Он хотел поразить воображение Сахиба Джеляла. Он все ещё попрекал своего советника, осмелившегося покинуть когда-то его, своего государя, в трудные времена. Но Сахиб Джелял вернулся к своему эмиру, и это вселяло в него уверенность. Такие мудрые и сильные сторонники очень нужны государю в его изгнании. И по­тому эмир спешил, захлебываясь и брызгая слюной, рассказать, как безотказно действуют могущественные силы Бухарского цент­ра Кала-и-Фатту, созданного еще в 1922 году на совещании в Кабуле представителей всех антисоветских сил. Он говорил и го­ворил.