Пересмешник
Шрифт:
Было видно, что в подобном утверждении мой друг уже основательно разуверился.
— Я думаю, он пророк из района Иных.
— Это не район Иных. А наркоман не может быть пророком.
— Еще как может, — возразил я. — Помнишь, что сказал торговец? Раньше он жил в районе Иных. Ты послушай, что он говорит!
— Порошок — сильный галлюциноген. Но он не дает возможности видеть будущее, — с сомнением сказал Талер.
— Ты готов за это поручиться? Я — нет.
— Глянь сюда. — Талер показал мне толстенную пачку фартов сотенными купюрами, которую вытащил из-под какой-то кастрюли. — Да папаша, однако, богач.
— Эй! Старина. — Я сел рядом с плачущим стариком. — Ты тот самый пророк, правильно?
Он перестал плакать, отнял руки от лица, посмотрел на меня красными глазами:
— Столько крови. Каждая из грез — в крови. Красный дождь прольется с небес, прежде чем он откроет дверь… Его надо остановить, молодой чэр!
— Пророк или не пророк, сейчас он не в себе. Действие наркотика, если я хоть что-то в этом понимаю, продлится еще часов двенадцать, Тиль.
— Знаю, — угрюмо сказал я и пощелкал пальцами перед лицом старика, привлекая к себе внимание:
— Эй. Ты знаешь, кто такой Ночной Мясник? Помнишь его имя? Как его найти?
— Он жил со мной, а мое желание свободы дало ему волю поступать, как прежде, — прошептал человек, завороженно следя за моей рукой.
Талер ошеломленно присвистнул.
— Кто он? — настойчиво повторил я, но старик лишь сказал:
— Столько хороших людей было загублено из-за тени на своем рождении. Видит Всеединый, когда я вел мессы, то считал себя порядочным гражданином. О да, чэр! И поэтому страдаю о каждой погибшей душе. Все. Все они родились в год Темной луны, и выбор его не случаен.
— Сорокалетний астрологический цикл. Год Темной луны его закрывает, — подсказал мне Стэфан, начавший внимательно слушать человека.
Я пока еше не понимал, как это все связано между собой, но уже знал, что следует брать старика в охапку и вести в Скваген-жольц. У меня был в руках ключ к поимке безжалостного убийцы.
— В первый раз он сделал это так давно. Я еще не знал его. Не видел крови. Не понимал, — между тем бормотал пророк.
— В казино ты встречался с людьми. Говорил с ними. Знаешь, кто они?
Он посмотрел на меня задумчиво и рассмеялся:
— Хорошие люди. Я сказал, что они скоро умрут.
Мы с Талером переглянулись. Я испытывал разочарование. Неужели их встреча была всего лишь случайностью?!
— Ну с его предсказанием не поспоришь, — сказал мои друг. — Тех типов мы перестреляли, словно фазанов. Кажется, ты вновь в тупике со своей Эрин.
Старик вздрогнул и, крепко впившись мне в руку, зашептал:
— Держись ее. Она выведет. Поможет тебе. Помнит наследие. Она — твои грезы, молодой чэр. Слушай их. Вот здесь. — Он постучал себя по виску, блаженно улыбаясь. — Город. Он убил меня. Проклятый город… Я слишком стар, чтобы бороться. Устал… Сильно устал… Пришел сюда, в старый приход. Он помнит меня и добр ко мне. Останови кровь… Мое время пришло…
Он забормотал что-то вовсе бессвязное и, свернувшись калачиком, лег на тряпки.
— У него озноб, — мрачно сказал Талер.
— Вижу. — Я снял пальто и укрыл старика. — Надо уводить его отсюда, пока он не умер. Ему нужен хороший врач. Нам потребуется коляска.
— В таком месте ее не найдешь и за год. Впрочем, ты же лучэр. Воспользуйся услугами Теневых кучеров.
— Не получится, — покачал я головой. — После тою как меня казнили, я потерял возможность их вызывать.
— Жаль.
Это точно. Существа, призванные служить лучэрам и перевозящие их по Рапгару на черных каретах в ночное время в случае крайней необходимости, больше не слышали меня.
— Я побуду с ним, — предложил я Талеру. — Сможешь найти повозку?
Он помялся и сказал:
— Давай лучше ты. Ближайший район — Большие головы. Тропаелл серьезно охраняют, и к человеку, да еще с таким количеством оружия, жандармы прицепятся надолго. Не то что к лучэру.
Его доводы были разумны.
— Не дай ему сбежать, — сказал я и вышел на темную пустынную улицу.
Туман исчез, температура упала, на небе появились низкие, подсвеченные бледной луной облака. Твидовый пиджак совершенно не спасал от ночной свежести, но я, стараясь не обращать внимания на холод, быстро шагал по пустой, заросшей дикой жимолостью, заброшенной улице.
Довольно скоро я вышел на проселочную дорогу и поспешил на юг через большую кленовую рощу.
— Свет, пожалуйста, — попросил я Стэфана.
Трость замигала и загорелась рубиновым светом, освещая мне путь. Я спешил, желая вернуться как можно скорее и понимая, что до оживленных районов больше четверти лиги. Пришлось перейти рельсы железнодорожной ветки, направляющейся к фабрикам и рассекающей рощу насквозь. Мне оставалось лишь сожалеть, что это не район Иных. И какие сгоревшие души дернули старика перебраться на самую окраину, в такую даль от цивилизации?!
Стэфан был удивительно молчалив, я тоже думал о своем и о той несказанной удаче, кривой тропкой приведшей меня к пророку. Разумеется, это не Эрин, которую я так искал, но отрадно знать, что время и силы потрачены не зря. Мое чрезмерное любопытство, рвение и заинтересованность оказались полезны, пускай не мне, но городу и людям. Надеюсь, когда старик хоть немного придет в себя, он поможет жандармам поймать Ночного Мясника.
Откуда-то из-за реки долетел едва слышный львиный рык — тру-тру бесчинствовали на Пустырях.
Впереди, сразу за залитым светом луны лугом, горели огни Больших голов — района, где росли, цвели и думали тропаеллы. Электрический свет в кромешном ночном мраке радовал глаз и казался бриллиантовой короной. Здесь были высокие дома, технические ангары, лаборатории и конечно же оранжереи. Охраняли покой и сон растений, являющихся ценными гражданами города, специальные отряды жандармерии, не слишком жаловавшие праздношатающихся чужаков.
Я прошел по освещенной улице футов четыреста, мимо высоченных заборов и лужаек с травой, прежде чем появилась хаплопелма. Я остановился, давая себя рассмотреть, и подошел к ней: