ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ
Шрифт:
Тут справедлива реплика В. Болотова: «Христианский оратор исчерпывает весь запас своих географических сведений без наличной возможности конкретными фактами подтвердить все эти multae — diversae — omnes. Это видно из того, что он ссылается не на современные ему данные, а на книгу Деяний апостольских, включая сюда христиан стран ему неизвестных даже по имени (abditarum — ignotarum — minus possumus). Но что, кроме фраз, можно сказать о неизвестных народах? Когда Тертуллиану приходится говорить не одни фразы и указывать собственные имена, то он пользуется книгой Деяний и из повествования о дне пятидесятницы выписывает названия народностей. Нового, в сущности, он прибавил немного: Армению да Африку, в которой сам жил. Таким образом, Тертуллиан черпает имена народностей отовсюду, не справляясь, имеются ли определенные данные о распространении христианства у этих народностей. Когда же речь идет о количестве христиан, он пользуется выражениями: "omnes","plures","universi"» [740] .
740
Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. M., 1994. Т. 2. С. 236–237.
Через полтора века также слишком буквально понимая итог апостольского труда, Златоуст настаивает, что «слово Христово достигло пределов вселенной в течение 20 или 30 лет» [741] .
Так
Ну, а коли так, то время миссии ушло; она замкнута в прошлом, ибо все уже сделано… Удивительно, что даже слова Христа И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец (Мф 24:14) воспринимались Златоустом не как призыв к действию в настоящем и будущем, а как рассказ о прошлом. По его пониманию, в этих строках речь идет о конце «не мира, а Иерусалима»… [742] . И тогда призыв ко вселенской проповеди относится только ко временам до падения Иерусалима, а, значит, ко времени жизни апостолов и только к их труду. Но не к нам…
741
Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея 75:2.
742
Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея 75:2.
Византию подвела ее привычка слишком доверять словам, отождествлять символы и реальность. Если империя — это экумена, а империя назвала себя христианской, значит мир уже христианизирован. Если ромейское царство считает себя Христовым, значит оно и есть Царство Божие. И потому имеет право судить и казнить [743] . Никакое количество подлостей, творимых ромейскими кесарями, никакие язвы церковной жизни, никакие вторжения вроде бы уже несуществующих не-христианизированных варваров не могли отбить ни кусочка из этой хорошо подогнанной под себя, а не под реальность, сияющей византийской идеологической мозаики. По меткому замечанию отца Александра Шмемана, греки до сих пор, кажется, не знают, что Констанинополь пал…
743
«В самом византийском — по существу утопическом — идеале крылся духовный изъян: византийцы, как и весь средневековый мир, фактически считали "гармонию" уже осуществленной. По отношению к своим врагам или внутренним диссидентам они вели себя, как если бы Византийское Царство уже было Царством Божиим, обладающим правом конечно судить и истреблять тех, кого оно почитало и своими, и Божьими врагами» (Протоиерей Иоанн Мейендорф. Церковь, общество, культура в православном церковном предании // Московский епархиальный вестник. M., 1992. № 1. С. 63).
Историки отмечают, что «интерес к географии в Византии исчезает после Vl века» [744] . Но если неинтересна география — то неинтересна и жизнь других народов и тем более нет напряженного желания миссионерского странствия к ним.
Ну как, скажите, могла христианская Империя быть столь равнодушна к духовной судьбе арабов? Арабы веками жили с византийцами бок о бок. Многие арабские племена населяли пространства, прямо подвластные империи (нынешние Сирия и Иордания). Другие же племена были достаточно зависимы от империи. Даже в конце Vll века, при императоре Юстиниане Il арабский халифат обязан был платить Византии за каждый день без войны 1000 золотых монет, одного раба и одного коня [745] .
744
КажданА. П. Никита Хониат и его время. СПб., 2005. С. 209.
745
Дашков С. Б. Императоры Византии. M., 1996. С. 116.
Миссия не была невыполнима. Ряд арабских племен — те, что жили в Империи и по берегам Красного моря — приняли христианство. К ним около 350 года император Констанций Il отправил (арианскую) миссию в Аравию. «Филосторгий сообщает, что Констанций направил послов к тем самым древним сабеям, которых ныне зовут омеритами. Землю, что они населяют, греки называют Великой и Счастливой Аравией, и простирается она до самого удаленного океана; главный город здесь — Сава, и оттуда некогда приходила к Соломону царица. Народ сей обрезанный, совершающий обрезание на восьмой день; они приносят жертвы Солнцу, Луне и местным богам, впрочем, среди них немало также иудеев. И вот Констанций направил к ним послов, желая обратить их к истинному благочестию; для этого он решил сначала великолепными дарами и дружескими речами расположить к себе правителя этого народа и, подготовив таким образом благоприятную почву, посеять там семена благочестия. Император просил, чтобы прибывающим в те края римлянам и местным жителям, пожелавшим стать христианами, дозволено было возвести церковь, и через послов передал значительную сумму денег на это строительство. Посольство возглавил Феофил Индиец, тот самый, который некогда в юности, еще при Константине, был отправлен к римлянам в качестве заложника дивейцами, которые, хотя их земля — остров Див, именуют себя также индийцами. Ныне же, облеченный полномочиями посла, он удостоился от своих единоверцев рукоположения в епископы. Между тем Констанций, замыслив придать посольству пышность и великолепие, приказал погрузить на корабли двадцать самых чистокровных коней из Каппадокии, присовокупил и многие другие дары, стремясь и восхитить и расположить к себе души этих людей. Феофил же, прибыв к сабеям, постарался убедить их правителя уверовать в Христа и отречься от эллинского заблуждения. А иудеи вынуждены были скрывать в глубочайшем молчании обычное для них упорство в обольщении и коварство, поскольку Феофил достойными восхищения делами не единожды явил непобедимость веры Христовой. Итог посольства был весьма успешен, ибо народный правитель непритворно, всей душою обратился к истинной вере и построил в своей стране не одну, а три церкви, и не на те средства, что привезли с собой послы от императора, но на те, которые он добровольно пожертвовал из своей казны. А Феофил, не жалея ни сил, ни времени, обустроил дела у омеритов, освятил церкви, придал им какое только мог убранство и лишь затем отплыл на остров Див, бывший, как упоминалось выше, его отечеством… По возвращении, хотя он удостоился от императора великих почестей, собственное епископство в каком-либо городе не было ему пожаловано; однако для собратьев по вере он был воплощенным образцом добродетели» (Филосторгий. Церковная история 3,4–5). Плоды этой миссии не были долговечны — в 518 году этот регион уже обращается в иудаизм (и возвращается к христианству после эфиопского завоевания)…
Но
Отчего арабы-христиане в Vll веке с радостью приняли вторжение и власть арабовмусульман? Это ведь одна из величайших катастрофов в церковной истории, значит, в ней сокрыты важнейшие уроки для нас. Но где же семинарские учебники с рассказом об этой поучительнейшей неудаче? Арабы не понуждали насилием к принятию новой веры. Это хорошо знал святитель Софроний Иерусалимский, убедивший жителей Святого Града без боя сдаться мусульманам.
746
«Обращенные в христианство арабские племена и местные царства, не организованные в единую религиозную группировку, начиная с IV века существовали в Сирии, в римской провинции Аравии (территория которой совпадала с современной Иорданией), за пределами византийских границ в Персидской империи, а также в южной части Аравийского полуострова. Церковное, культурное и политическое значение этих общин было значительным, в частности в Сирии. Именно там еще до появления ислама впервые начали говорить и писать на классическом арабском языке (двадцать две буквы алфавита которого происходят от сирийского языка). На арабский язык был переведен Новый Завет. И Коран был записан для образованных арабов-христиан Сирии, а не для неграмотных бедуинов Аравийского полуострова, первых последователей Магомета. Исторические и агиографические источники IV и V вв. приводят несколько историй, рассказывающих об обращении кочевых племен. Обращенные обычно именуются сарацинами, живущими в пустынях Сирии, Палестины и Синая. Руфин сообщает, что около 374 года «сарацинская» царица по имени Мавуия (или Мария) была обращена в христианство и что живший неподалеку от нее подвижник по имени Моисей был поставлен епископом ее «царства». Кирилл Скифопольский в своем Житии святого Евфимия Великого приводит более точную информацию о сарацинском шейхе Аспебете, которого после обращения в христианство Ювеналий Иерусалимский в 427 году хиротонисал епископом паремволэ ("кочевых лагерей") и который участвовал в Эфесском соборе (431). На Халкидонском соборе присутствовал другой епископ паремволэ в Финикии, Евстафий. Впоследствии, в Vll веке, мощное влияние ислама захватило Ближний Восток и монополизировало основное течение арабской цивилизации. Не будь этого исключительного исламского феномена, арабы-христиане, вероятно, заняли бы ведущую позицию среди культурных семей восточного христианства» (Протопресвитер Иоанн Мейендорф. Единство Империи и разделения христиан // История Церкви и восточно-христианская мистика. M., 2000. С. 90–91).
И тем не менее в исторически чрезвычайно короткий период миллионы людей оставили свое былое христианство и приняли ислам. «Любопытно отметить, что в Месопотамии на почве персидской державы арабы не имели таких легких побед, как в областях Византийской империи. С другой стороны, не бывало случая, по крайней мере, в первые годы арабских завоеваний, чтобы персы, перешедши под власть арабов, непосредственно обращались в мусульманство, между тем как во владениях византийского императора эти случаи были не редки» [747] .
747
Успенский Ф. И. История византийской империи. VI–IX века. M., 1996. С. 533.
Это как же надо было «достать» людей, чтобы столкнуть их на такой путь! Это сколько же насилия должно было прикрываться именем «православия», чтобы вызвать такое отторжение! [748] Мусульман встречали как освободителей…
Энтузиазм же самих арабов-мусульман показывает, сколь религиозно одарен был этот народ. Стоило появиться там харизматичному проповеднику (Магомету) — и оказалось, что это племя способно к высочайшей религиозной жертвенности… Такте, кто могли бы стать детьми византийской империи и Церкви, стали ее палачами.
748
Как император Юстиниан насаждал православие в монофизитских областях Востока, рассказывает Иоанн Эфесский: «Во многих частях Антиохии, во всей Аравии и Палестине, и в пустыне анахоретов население изгнано с мест жительства и рассеяно; тех, кого удавалось захватить, сажали в кандалы, и запирали в темницы, и подвергали всяческим наказаниям и мучениям. Многие после отобрания у них имущества умирали под нещадными ударами, на иных насылаемы были военные отряды и тех верных, которые принимали изгнанных в свои селения и дома, подвергали грабежам, ударам и истязаниям. У всех церквей и монастырей, у городов и деревень с жадностью и жестокостью расхищены имущества не только церковные, но и те, что принадлежали светским лицам, женщинам и детям. Случалось, что преследователи выселяли верных из их обителей, стаскивали со столбов и изгоняли из келий. Патриарх Ефрем произвел сильное возмущение в Церкви Божией на Востоке и во всей Сирии. Ибо, обходя все земли и города, он опустошил большие и малые монастыри, поверг на землю и самые столпы, с которых согнал подвижников, других, выгнанных варварской силой из их затворов, мечом и бичами принуждал принять причащение. Военной силой разогнал монахов из монастырей, как находящихся близ Амиды, так и рассеянных по всей стране. Изгнанники в громадном числе пошли в древний монастырь Телла. Когда они здесь немного отдохнули, посланы были многочисленные ромэйские войска и хорепископы и дозорщики, чтобы выгнать их отсюда… Никто не смел дать изгнанным приюта в своем доме, иначе дом подлежал конфискации, и хозяин дома подвергался уголовной каре, вследствие чего многие были принуждены, как звери, скрываться в пещерах» (Успенский Ф. И. История византийской империи. VI–IX века. M., 1996. С. 327–328).
А вот редкий для древнецерковной литературы случай: упоминание древним церковным хронистом еще более древнего миссионера. Евсевий Кесарийский в IV веке вспоминает о Пантене Александрийском, жившем в конце Il столетия. «В то время, говорят, особенно блистал упомянутый муж, воспитанный в правилах стоической философии. Он, по рассказам, проявил такое горячее рвение к слову Божию, что явился смелым проповедником Христова Евангелия у язычников на Востоке и доходил даже до земли индийцев. Многие, да, многие возвещали тогда слово евангельское; по внушению Господню подражали они апостолам, распространяя слово Божие и наставляя в нем. Пантен, один из таких, дошел до индийцев» (Церковная история 5,10).
Есть — факт проповеди. Есть восторженная авторская оценка этого факта. Есть оттенок сожаления о том, что вот были же люди в те времена, были миссионеры — не то что сейчас… Но нет ничего о том — как именно проповедовал Пантен индусам. А поскольку это единственное сообщение об индийской миссии Пантена, дошедшее до нас, то, значит, мы ничему не можем научиться у великого Пантена (тут даже не вполне понятно, о какой именно Индии идет речь — о той, что знакома нам, о Йемене или об Эфиопии).
О Кирилле и Мефодии мы знаем, конечно, больше. Но все равно — слишком мало для того, чтобы учиться миссионерству именно у них. Все подробности их миссионерского труда или очевидны (ну, кто теперь спорит против необходимости перевода Писания и богослужения на народные языки), или слишком ситуативны и не стоят воспроизведения в сегодняшних дискуссиях.