Пермские чекисты (сборник)
Шрифт:
— Пишлы. Оклемается, як кажуть местные жители.
Чих, придя в себя, еще долго лежал в снегу. Попробовал встать — не смог. Не слушались ноги, а тело тут и там пронизывала острая боль. Попытался открыть глаза. Левый заплыл, а правый различал свет горящих звезд. «Жив!» — обрадовался Чих...
В поселке он объявился глубокой ночью. В общежитие не пошел, а сразу — в шахтный медпункт, где и рассказал, что встретили его якобы после кино двое неизвестных и ни за что ни про что избили.
Конечно, за свою оплошку Долгих выговор получил. Но не зря говорят в народе: не было бы счастья, да несчастье помогло. Напуганная подозрением группа Миклашевского затаилась, прекратила порчу техники и другие преступные акции — дабы не попасться. Это лишний раз убедило чекистов, что они идут по верному следу.
Но вечера Миклашевский не отменил. По-прежнему к его дому тянулась молодежь, по-прежнему тут пели, играли, а хозяин дома временами вспоминал что-нибудь из прочитанного про «вильну Украину». Но был весьма осторожен. И каждому из своей группы велел присматриваться к гостям. Чих не признался, что виновен. Может, оно и так. Но кто же тогда из гостей докладывает о них органам госбезопасности? Выявить его и покарать!
Подозрение падало на одного, другого, третьего. Но не на Татьяну с Григорием. По просьбе Латкина Теця продолжала переписку с Аней, по-прежнему давала прочитывать ее письма Богдану Миклашевскому; тот, в свою очередь, не упускал возможности передать племяннице новую весточку.
Одновременно Татьяна (реже Григорий) информировала чекистов, как ведут себя миклашевцы, что замышляют. А они готовили, в частности, диверсию на соседней строящейся шахте, поджог там гаража, порчу техники.
Был вызван на откровенный разговор и Чих. Вот тогда и выяснились все обстоятельства его избиения.
В один из вечеров Миклашевский, Кучера, Горак и Ханковка были арестованы.
Вскоре, в ходе следствия, стали известны дополнительные детали их деятельности и планов.
Ядро группы составляла упомянутая четверка. Еще семь-восемь человек — вроде Григория Воцуняка — выполняли отдельные их поручения.
Остальные — завсегдатаи сходок — люди безобидные. Правда, именно они подвергались националистической обработке. Незаметно, ненавязчиво Миклашевский настраивал их против Советской власти. И, возможно, со временем преуспел бы, не упреди чекисты все его замыслы.
«Камарилья» поддерживала хорошо отлаженную, тщательно законспирированную многоступенчатую связь с осколками националистического подполья. Тактика Миклашевского состояла в накоплении сил, и там, где позволяли условия, где была благодатная ситуация, как учили его западные наставники, он должен был осуществлять диверсии, наносить материальный и моральный ущерб Советскому государству.
Планы у миклашевцев были с дальним прицелом. Они мечтали достать оружие, взрывчатку (несколько патронов аммонала Горак уже украл во время подготовки отпалки в карьере и хранил их в оборудованном тайнике). Подумывали бандиты (а называть их так имелись все основания) о чистых бланках различных документов, начали собирать сведения о людях, высланных за преступления против государства.
Да рухнули эти планы, не сбылись.
Такое удачное начало работы, конечно же, придало Латкину сил и уверенности на долгие годы.
А если быть скрупулезным, то эти «долгие годы» можно без труда высчитать. Начинал службу в пятидесятом, закончил в восемьдесят первом. Итого — тридцать один год! Ушел в отставку полковник Латкин по болезни — пристали к нему инфаркты. Было бы здоровье, он и сейчас бы не покидал управление КГБ по Пермской области, где проработал двадцать семь лет.
О «Камарилье» он сегодня вспоминает с легкой иронией. Был-де такой случай. Справиться я со своей задачей тогда справился, но и ошибок допустил немало. По неопытности. Сейчас этого Миклашевского разоблачил бы в два счета...
Но вообще-то Латкин благодарен судьбе за то, что она устроила ему экзамен на зрелость, на самостоятельность в далеком Алдане. Это была хорошая школа.
В. СОКОЛОВСКИЙ
Крушение
Человек шел по лесу. Наступало утро. Недолгую летнюю ночь он скоротал в старом шалаше на сенокосных угодьях. Из своего ночного убежища выполз еще затемно. А когда кончился лес и тускло заблестела впереди полоска железнодорожного пути, воздух был серым, размытым, неверным.
Мокрые от росы брюки липли к ногам. Раздвигая высокую траву, он двинулся к полотну. На перекинутой через плечо костыльной лапе висела сумка с торцовым гаечным ключом и «пучинным» [9] костылем внутри, рукой вышедший из леса опирался на слегка изогнутый металлический прут. Человек вышел на пути, огляделся и пошагал к ближайшему рельсовому стыку. Вынул из сумки инструмент и принялся развинчивать стык.
Надо было торопиться. Вставляя в отверстия торцового ключа то большой костыль, то — если гайка шла туго — прут, он откручивал болты. Отлетела одна гайка, вторая, третья... Тогда он пустил в дело лапу. Вот рельс отошел от стыка, дальше, дальше... хватит! Теперь никуда не денутся.
9
Несколько больший обыкновенного костыль для крепления рельсов к шпалам. Применяется обычно весной, когда путь «пучит».
Рельсы задрожали, послышался далекий гул. Человек поспешно забросал разведенный стык сорванной с обочины травой, подхватил сумку, костыльную лапу и кинулся в лес, откуда недавно вышел. За первыми деревьями остановился и стал наблюдать. Состав грохотал, грохотал в отдалении — и вдруг голова его выскочила из-за близкого поворота. Сразу шум колес сменился заглушившими все звуками: отвратительным скрежетом, визгом, свистом — так, что можно было почувствовать даже физически, как схваченные намертво тормозами колеса пытаются удержать чудовищную инерцию подпирающего сзади состава и сдирают, состругивают с рельсов верхние слои металла. Но разве остановишь сразу такую массу! Тем более что времени для торможения оставалось совсем мало — поезд только вышел из-за поворота. Сколько мог, он боролся с отделяющим его от аварии пространством — затем, сорвавшись с разведенного стыка, начал заваливаться вбок электровоз, за ним почтовый, багажный вагоны...
Дальнейшего скрывавшийся за деревьями уже не видел. Он кинулся в лес. Сердце билось жестко, зло, быстро. И если сначала он чуть не вскрикнул от радости, увидав выплывающий из-за поворота состав, то теперь задыхался от невыносимого страха и не видел перед собою дороги. Впрочем, он хорошо знал здешние места и никогда не заблудился бы. Лапу потерял, бросил где-то по дороге. Вскоре он вышел к пристанционному поселку. Далеко обогнул его. Теперь недолго — и путь его пересечется с большой автодорогой. А там уже уехать — пара пустяков. Стоит только проголосовать. Если же с транспортом будет туго — можно дойти до другого поселка, это недалеко. Там он все равно найдет попутную машину и уедет, куда надо.