Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)

Ли Венедикт

Я открыл последнюю страницу.

И увидел… мы увидели портрет молодого человека.

Наступила пустая, мертвая тишина…

Подпись гласила: «Таким я его помню».

В четких линиях рисунка чувствовалась рука истинного художника и любящей женщины.

Не красавец, но решительный и волевой парень.

Замечательное лицо.

Мое.

7. МИЗ ВАНДЕРХУЗЕ

– Высаживают десант с вертолетов… Четыре дюжины. Запад, два перехода. Идут медленно, встанут на ночлег. Утром

здесь.

– Ты хороший разведчик, Ао.

В косых закатных лучах, падавших сквозь частокол древесных стволов, лицо молодого бойца казалось отлитым из бронзы. Как он предан тебе… Давно ты не испытывала такого душевного подъема. Завтра бой – последний в твоей жизни. Никто не отступит, не побежит. На свете намного больше людей сдавшихся, чем побежденных. Побежденным может оказаться каждый. Сдавшихся среди нас нет. Так ты сказала людям вчера.

А твой привычный цинизм спрятался и помалкивал. Где ты, миз Хайд?

– Благодарю тебя, Ао. Ступай.

Он поворачивается и уходит, легко ступая по мшистой подстилке, укрывающей землю. Ты следишь за ним взглядом. Неподалеку, среди могучих стволов стоят палатки бойцов. Молодой герой ныряет в одну из них – отсыпаться. Перед боем нужен хороший отдых.

Враги не спешат, ожидая подкреплений. К утру их здесь будет сотни две с половиной. У тебя людей меньше. Вместе с тобой – тринадцать человек. Чертова дюжина. Ты не отступишь – устала быть загнанным зверем. Тебя никто не покинет.

«– Меня не обманет их героизм. Провинция Суор – общество статуса по одежде. Есть у тебя обувь – ты выше босого. Есть и штаны – ты еще выше. А добавить рубашку, да головной убор, да с какими-нибудь фитюлечками… Поэтому, надев армейскую форму, бедняк ощущает себя небожителем!..»

А-а, вот она, миз Хайд с ее гадостями. Не отвечай. Пусть сидит и не рыпается. Она – это ты. Ты – это она. Вторая половинка твоего я много лет как загнана пинками под лавку.

Темнеет. Мрак окутывает лес, мрак в твоей душе. Сна ни в одном глазу. Отдельной палатки у тебя нет, ты собиралась спать в гамаке, укрывшись защитной сеткой – жалкое убежище.

Кто-то идет. Это возвращается Ао.

– Спутница Повелителя драконов! Вам здесь неудобно. В нашей палатке достаточно места.

Ты согласно киваешь; Ао снимает и сворачивает гамак. Вы идете вместе, останавливаетесь у входа в палатку, потом ты садишься на брошенный на землю тюк с гамаком; Ао преданно стоит рядом.

– Совершенно не хочется спать, – говоришь ему.

– Мне тоже, Спутница…

Жестом останавливаешь его. Уж очень длинным титулом он ее наградил, так и язык заболит выговаривать. Ао улыбается, он понял. Хороший парень. Какое живое и умное у него лицо. Это несправедливо, что такой человек должен прожить жизнь в нищете и безвестности. Все вокруг несправедливо. Тебе с этим ничего не поделать. Двенадцать молодых людей умрут завтра только потому, что ты устала жить.

Ладно, попытка не пытка. Ты говоришь Ао, что делать. Он не выказывает недоумения, надо так надо. Спутнице виднее.

Усаживаешься поудобнее, скрестив ноги. Справа и слева от

тебя Ао устанавливает два тонких шеста (сухостоя вокруг много, далеко ходить не пришлось), привязав к ним армейские ножи, широкими лезвиями вверх. Плоскости лезвий должны смотреть на восток, объясняешь ты. Или на запад, смотря с какой стороны подойти. Ао вновь улыбается.

Рядом с каждым лезвием Ао привязывает тонкую сухую лучину, из запаса, который бойцы используют при разведении костров.

– Зажги их.

Ао повинуется. В ночи вспыхивают два дрожащих, слабых огня. Они постепенно разгораются и стальные лезвия начинают испускать вокруг себя призрачное сияние.

Вслед за этим твое сознание расширяется, охватывает стоящего рядом Ао, спящих позади тебя и в соседних палатках бойцов, и устремляется вдаль…

– Приходится вспоминать детские приемы… – собственный голос звучит издалека и кажется чужим. – Ао! Если увидишь, что мне… стало холодно… укроешь одеялом.

Дальше. Дальше… Ты ищешь тех двоих, кто тебе нужен. Дальше!

Как далекий свет окна в ночи манит усталого путника… Как свет маяка указывает кораблю верный путь… Ты нашла. Ты их видишь!

«Слушайте меня! Исполните мою волю!»

Внезапно ты теряешь контакт. Это как провалиться в ледяную воду, когда под ногами не выдерживает тонкий лед. Холод! Холод…

Когда же придет день и согреет тебя? Когда же кончится стылая ночь? День и ночь. Ночь и день.

Свет и тьма лихорадочно сменяют друг друга.

Что это… Что?

Это деревья за окном убегают назад и встающее над горизонтом солнце то скрывается за ними, то выныривает вновь. Холмистый пейзаж за окном – здесь начинается провинция Мета. Стук твоего сердца сливается со стуком вагонных колес.

Бобби и Тея спят вместе на верхней полке. Нет… спит Тея, а Бобби проснулась и глазеет в окно. Это она настояла, чтобы им с сестрой отдали верхнюю полку – здесь гораздо интересней. Глория, соответственно почтенному возрасту, дрыхнет внизу, там же и охранница, та что постарше. А молодая, Симона – на верхней полке напротив, оказывается, тоже не спит и тихо, одними глазами грозит Бобби, чтобы не вздумала разбудить остальных слишком рано. Бобби усмехается и осторожно, совсем со стороны незаметно, пихает локтем Тею.

«Дорогие мои… как же я хотела увидеть вас!»

Холод проникает в тебя, сковывает тело и разум. Ты что-то собиралась им сказать… Очень важное. Что?..

МЕТА!!!

Скоро будет город Мета, столица провинции. Времени совсем мало!

«Здесь нельзя оставаться! Бобби! Симона!!»

Разбудите остальных! Скорее… Господи… Пресвятая Дева! Заступница, спаси их!!

Кричишь отчаянно, срывая голос. Тебя никто не слышит.

Ты сама себя не слышишь. Тонешь в черной тишине. Последнее, что видишь: Тея проснулась, недовольно хмурясь, потом лицо ее светлеет. В обнимку с Бобби они глядят в окно, любуясь восходом. На милые лица дочерей падает мягкий утренний свет…