Persona Non Grata
Шрифт:
— У нас «штиль», повторяю — у нас «штиль», — дежурным тоном сообщил по рации один из таможенников у склада.
Время шло, и скоро должен был наступить рассвет. Сотрудники таможни, борясь с усталостью, продолжали бесперебойно нести вахту и ждать дальнейших указаний. По первоначальному плану они должны были наблюдать за складом, непрерывно докладывать и ждать замену, предположительно, около восьми утра. О задержании кого-либо или обыске складского помещения пока речи не шло — всего двум оперативникам с этим было не справиться.
Буквально за ночь сыщики сделали еще один важный прорыв — им удалось вычислить
Это, скорее всего, был Карол Молинери — имагинерец, как и можно было ожидать, сидевший в прошлом в тюрьме, в том числе за контрабанду. Карол был среднего роста, крепко сложен, всегда ходил с бритой головой, за что, наверное, его и прозвали Лысым. Нос у него был широкий и сплющенный — наследство, оставшееся от короткой боксерской карьеры, взгляд у него был слегка прищуренный, выражая какую-то ожесточенность. Над левой бровью у него имелся тонкий шрам в форме кривой борозды, длиной в два-три сантиметра, полученный в ходе одной бандитской потасовки. Молинери в тот раз сильно повезло, так же как ему везло и в других многочисленных переделках, в основном благодаря старым боксерским навыкам и крепкому черепу.
Нашлось и подтверждение тому, что Карол имел связи с Рикардом Элем и в последнее время встречался с ним неоднократно. Как только это стало известно сыщикам, ими была сформирована команда и направлена на его поиски. К счастью для оперативников, Лысого долго искать не пришлось, так как он продолжал жить по адресу, отмеченному в его досье. Это была двухкомнатная квартира в старом районе Калиопы, доставшаяся родителям Карола от его бабушки. Сейчас мать Карола, оставшаяся вдовой, жила в совсем другом месте, в одноэтажном доме в пригороде столицы. С сыном у нее были натянутые отношения и виделись они не чаще, чем раз в год.
Под покровом ночи полицейские подъехали к длинному трехэтажному дому, где должен был находиться Карол. Здание было построено в пятидесятых годах и по посеревшим бледно-желтым стенам можно было судить, что капитальный ремонт здесь не делался давно. Входов в дом было два и располагались они по краям лицевой стороны здания. Возле каждого из них из тротуара торчал фонарный столб, окатывающий тусклым светом стены, создавая какую-то мрачноватую и застылую атмосферу. Большинство жителей в доме были пенсионного или близкого к нему возраста, так что включать громко музыку или дебоширить было практически некому.
В квартире Молинери, находившейся на втором этаже, свет не горел. Вероятных объяснений этому было три: Карол спал, его не было дома или он вообще здесь не появляется. Полицейские надеялись, что он все-таки находится вверху и просто спит. Чтобы проверить так ли это, оперативники, караулившие у дома, решили пойти на хитрость: один из полицейских предложил позвонить на домашний номер Карола, если конечно он не был отключен, и изобразить пьяного мужчину, набравшего по ошибке не тот номер. Затея была принята единодушно и незамедлительно выполнена.
— Есть гудки… линия не занята, — шепотом сказал оперативник своему напарнику, держа мобильник у уха. Секунд через двадцать, в окне квартиры на втором этаже зажегся свет, и чья-то тень прошла в комнату.
— Алло… — раздраженно спросил сонный голос.
— Алло, — изображая пьяного, заговорил полицейский, — ей, Дани, это ты?… можно я к тебе на ночь приеду… а то я опять с женой поругался…
— Чего?! Кто это?
— Дани, ты что? Чего придуриваешься-то… я к тебе могу приехать?
— Нет тут никакого Дани… нашел когда звонить…придурок!
— Дани, ты чего? Я тебя как друга прошу…
— Меня Карол зовут! Нет здесь никакого Дани! Ты номером ошибся… пьяный козел, бля… — взбесился разбуженный Карол.
— Ой, мужик, прости… я думал Дани… извини!
— Не хрен по ночам звонить. Пей поменьше… бля… — Карол бросил трубку.
Полицейские вздохнули с облегчением — Карол действительно был у себя дома.
Связавшись с руководителями операции, сотрудники ОБОП продолжили наблюдать за старым домом. Через пару секунд после звонка свет в квартире Молинери снова погас. До рассвета оставались считанные часы.
7
Раннее утро следующего дня
Утреннее солнце облило город первыми бледными лучами. Оперативники, усталые от напряжения и бессонницы, готовились к решительной фазе. Все ждали появления фуры, нагруженной контрабандой.
По полученным данным она должна была пересечь таможенный терминал возле города Олесбент, расположенного у восточной границы Имагинеры. Задержание должно было произойти в момент разгрузки сигарет на имагинерской территории, — что являлось нарушением транзитного режима, — и передачи товара посредникам. Все готовились именно к этому. Сыщики не спешили с обысками и задержаниями, выжидая момент передачи, чтобы не спугнуть Рика и его соучастников.
Лысый проснулся в восемь утра. Для него это был весьма ранний час, так как по ночам он обычно скитался по барам, квартирам приятелей или любовниц, а днем отсыпался. Постоянной работы у этого мужчины, которому скоро должно было исполниться тридцать лет, давно не имелось, так что свободного времени у Лысого было вдоволь. Когда Каролу не доставало денег, он, все-таки, брался за какое-нибудь дело: некоторое время он работал вышибалой в клубе, шофером у одного криминального авторитета, потом телохранителем у другого. Пару раз Лысого даже нанимали, чтобы с его помощью выбить — в прямом и переносном смысле — долги (с чем Молинери успешно справлялся, но в итоге все-таки сел за решетку).
В тюрьме он успел познакомиться и войти в доверие к Рикарду Элю, что во многом предопределило его судьбу после освобождения. Выйдя на волю, Молинери долго не раздумывал над тем, стоит ли ему принимать заманчивое предложение Рика и связываться с табачной контрабандой. Прибыль, о который ему сетовал Эль, стоила риска снова оказаться в тюремной камере (по имагинерским законам за это можно было получить до четырех лет).
От Лысого требовалось делать две вещи: контролировать группу посредников, состоящей из четырех-пяти человек, которая забирала груз у курьеров, ввозивших сигареты в Имагинеру, и находить людей, которые за деньги были готовы на свое имя арендовать помещения для хранения контрабанды.